на чердак, вдруг он там? А по нему плачут.
Полез, проверил. Насыпал песка на все столы с чердака сквозь щели, пока по потолку топал.
– Нет там его, пусто.
Ну, нет так нет. Но нет и покоя. Домашний, значит, был кот, а я… Наваляла, матушка, себе говорю. Нехорошо сделала.
Смотрю через реку. Может, покажется Старец, даст знак. Но нет, опять плывет марево.
Тут как раз выпал день стрекоз. Парами летают, сомкнуто. Ни отдыха им, ни развернуться.
– Это они что делают?
– Мучаются, – глажу внука по голове.
– А мама сказала, они так любовью занимаются.
– Вот и я про то.
Загудел магазин, из домов потекли люди. В магазине новшество – первым делом на траву раскладушку поставили. А уж на нее товар.
– Раскладушка! Чего только ни придумают!
Кручу головой, смотрю, где та, что рассказывала о коте. Нашла и спрашиваю: у кого пропал рыжий кот? Тут вся очередь в возмущении, рыжий этот ко всем ходит, гнать его – не выгнать. Сегодня опять кричать пришлось, только тогда ушел в елки.
– А пропал какой?
– А пропал белый с темным пятном на спине. Он уж месяц не ел, умирать ушел, видно.
Иду домой и первым делом к мужу. Он по двору ходит, темнеет лицом. На крышу поглядывает.
– Рыжий кот жив, всю деревню замучил! – сообщаю радостно. – А пропал другой, старый, белого цвета.
Смотрит на меня и улыбается.
– Не взяли греха на душу.
Смотрю на другой берег, Старец там. Или привиделось.
А вот еще городок – не жизнь, а сказка. Палаты купеческие, тут станки для льна, тут гончарный круг – иди, учись, а вон там валяют валенки. Дома с резными ставнями, через дом – музей. Здесь говорят о резьбе по дереву, тут о ремеслах иных, а вот вдруг – о мышах, каких только свет не видывал.
Заходишь в усадьбу – там царский трон. А на троне мышь в рост человеческий. Выходит девка дворовая:
– Добро пожаловать в сырную комнату!
Праздник гостям – дорога сюда, радость гостям – тут пребывание.
А на пристани торговые ряды от товаров ломятся. И ягоды лесные, и грибы, и рыба копченая.
Дождь лил, но вот солнце луч бросило на столы, засветила рыба золотом.
– Это что?
– Это сом-налим. А вот терпуг, не пожалеете. Судака, чур, не пропускать, он тут басенный! А угря, угря не желаете? Стерлядочку!
Идем под дождем, что ни дом – усадьба, нет зонтов, мокнем как есть, а все улыбаемся.
Приезжаем домой, накрываем стол. Рыба так просто светится. Начинаем есть, и слезы в глазах: ничего вкуснее не пробовали!
– А я думала, тут так: утро, вечер, да и ладно.
– Вот как раз хорошо, если можешь так. Оно не каждому по силам, чтобы снаружи не черпать, чтобы жить внутренним. Зато кому по силам, тому и Старец открывается.
– А сейчас?
– Сейчас нет. Сытых нас он сторонится, если говорит, то с прозрачными.
Ай, рыба хороша! Доели, облизали пальчики.
– А сказку расскажешь мне?
Засыпает,