он, батюшка перед храмом. И с ним мальчишки, женщины.
Муж не выходит из машины, я одна вышла. А они уже машут руками:
– Вернулись?
Иеромонах идет со мной в храм, пропускает первой. Вхожу, крестясь, отдаю, что принесла.
– Напишите своих, оставьте записки, – говорит он и берет из моих рук, откладывает в сторонку.
– У меня много. Детей, внуков, крестников, близких – важных.
– Пишите всех, – говорит. – А друзья есть? – И сам отвечает: – Есть, как не быть. Пишите всех друзей. Да усопших, усопших своих не забудьте.
Пишу, присев к низкому столику.
– А у нас в храме пчелы живут! – с радостью делится.
– Появились в округе пасеки?
– Одна далеко, а эти, видно, отбились, да в нишу, в стену – жить. Вот, стоит храм, и пчелы свои внутри.
Глаза прикрыла на миг и вдруг увидела, будто река передо мной, а на другом берегу Старец. Стоит, кивает медленно. Чуть улыбается.
– Благодать, батюшка.
– И то. Написали всех?
Написала всех, чьи имена вспомнила. Каждому будто в глаза заглянула, а потом только имя вывела.
Киваю.
– А наверху над крестом напишите – от кого.
– Как? – не понимаю. С таким не встречалась.
– Так и пишите: «от» и имя.
Добавляю в каждом листке, протягиваю. Он записки мои берет, перед грудью держит. Молодой, строгий. Ясный.
– О вас, обо всех, кто здесь, – и чуть вверх руку с листками, – молиться буду, пока я жив.
Сейчас и не вспомню, когда на моих глазах в последний раз выступали слезы.
Слышу пчелу. И вроде хочу отмахнуть, а знаю, нельзя. Стою смирно, жду, пока глаза высохнут. Пчела ползет по голой руке. Любуюсь молодым лицом иеромонаха, как своей личной гордостью. Глядит серьезно, вглядывается. Спокойно стоит.
Пчела снялась, а я кланяюсь, уходя. Он мне вслед:
– Приходите на службу завтра. И помните: на каждой литургии в алтаре обо всех вас мои молитвы. Пожизненно!
Себя выношу, земли не чуя. Снова Старца за рекой вижу.
К ночи покой, мы одни. Разъехались дети. Воздух густой, хоть трогай руками. Все облака растворились в безветрии, звезды выходят.
Спускаюсь в траву, иду по росе. Шаги считаю, сколько их там, в длину земли.
Всю траву скосили, убрали. За дальней березой яма, закидали ее. Что делать ежам? Фыркают рядом с кучей. Но спешат по делам прямиком к сену. После нашего ужина там для них угощенье.
За оградой крупные крылья, может, сова. Большой корабль проходит по главной реке, светит огнями. Есть еще река неглавная, по ней только лодочки.
В небо смотрю, а там россыпь. Северные звезды как будто круги в небесах пишут. Ниже, выше, крупнее. Вспышка, еще. Тихо. Небо вершит свою тайну.
Словно со мной те листки, что я отдала монаху, в лица смотрю и думаю, что теперь хорошо, хорошо будет. Детям, крестникам, внукам. Той, что так ждет ребенка. Той, что не хочет бороться. Той, что так страшно устала. Тому, кто не может решиться. Той,