вождистские.
– Простейший анализ, товарищ Сталин.
Семён Ильич тактично заместил почти «уставным ответом» уже готовую сорваться с губ вольность а-ля Некрасов: «Откуда дровишки?» Забываться не следовало: и немощный, Сталин – это Сталин.
– Вы и сами уже сделали его.
– ?
Хозяин опять затребовал подробностей. Но количество вопросительных знаков в его взгляде наглядно свидетельствовало о том, что вопрос его был явно не формата «Да, что Вы говорите?!» и «Когда это я успел?»
– Эта «троица» всюду вместе. Да и Булганин старается от них не отставать. И если Берия что-то задумал, то это наверняка сделано с ведома и одобрения других, в интересах всей «гоп-компании». И потом, товарищ Сталин: работать в одиночку Лаврентий Палыч не в состоянии. Он – негодяй талантливый, но всего о двух руках: не Шива, однако. Ему нужны «подельники». А поскольку он отважился на… скажем так: «окончательное решение вопроса» – значит, решение принято. И принято всеми. Пусть не на отъём жизни: это Берия мог и утаить. Например, от Булганина. Как по тактическим, так и по гигиеническим соображениям: Николай Александрович вполне может «натворить в штаны». Но на захват власти решение принято всеми, и вне всяких сомнений.
Сталин побледнел. И опять, вопреки «нормативу», не от слабости и не от страха, а потому что окончательно расстался с иллюзиями. То есть, охватил проблему целиком. Разумеется, что ему стало «немного по не себе». Но не от того, от чего стало бы любому другому на его месте. Хозяин не был «любым другим», и ему стало не по себе не от осознания «личных перспектив», а от огорчения за дискредитирующую вождя слепоту: «кого пригрел на груди»?
Для сантиментов уже не было времени, и Браилов решительно вывел Хозяина из состояния «некоторой задумчивости», в других случаях – применительно к другим людям – обычно именуемой «умственным ступором».
– Сейчас у нас появился великолепный, и, может быть, единственный шанс разобраться со всеми негодяями разом. И на этот раз доказательно.
Занятый анализом намёка Браилова, да ещё в условиях совмещения с остаточной «задумчивостью», Сталин вновь «отпустил» майору «неуставную дерзость» из откровенного намёка на «отдельные нюансы» былых процессов.
– Я слушаю Вас, товарищ Браилов.
Словно доводя вождя «до готовности», Семён Ильич оглянулся на дверь, и решительно припал к уху пациента.
– Берия и компания должны поверить в успех затеи. То есть Вам, товарищ Сталин, придётся «немножко умереть». Точнее: «поработать» умирающим. Ну, вроде бы я Вас не находил, и Вы тут основательно «доходили» в полном одиночестве всё расчётное время. Расчётное – по расчётам заговорщиков, конечно.
Веки Сталина «подумали немного» – и сомкнулись в знак согласия.
– Вы полагаете…
– Да, товарищ Сталин.
Браилов «не отрабатывал на перехват»: Иосиф Виссарионович сам «оставил