допуска. И совсем другое – работа «в отношении лиц», что могло означать что угодно: от сбора информации «по соседям» до изучения документов в архивах. А это не содержало уже почти никакого криминала. Почти никакого: всё-таки, Владимир Георгиевич на данный момент являлся завхозом Всесоюзного радиокомитета, пусть и «обозванным покрасивше» начальником АХУ.
– В отношении лиц, – тщательно отделяя одно слово от другого, не удержался от язвительности Деканозов. Не удержался не потому, что хотел уязвить: характер вылез. По уму или без, это могло показать лишь будущее.
– А почему это поручили именно Вам? – обрадовался Мгеладзе. Вероятно, ему показалось, что он нанёс оппоненту, если не смертельный, то обезоруживающий укол. – Насколько я знаю, Вы состоите на хозяйственной работе, а не на оперативной?
Деканозов усмехнулся: он получил возможность качественно и «по полной программе» удивиться столь «наивному» вопросу. Иными словами: «поймал товарища».
– Ну, если Вы так хорошо осведомлены о моём теперешнем положении, то Вы, тем более, должны знать о том, что товарищ Берия является председателем партийно-государственной комиссии по расследованию фактов и причин «мингрельского национализма». В рамках этих полномочий он имеет право давать поручения любым лицам, независимо от занимаемых ими должностей.
Владимир Георгиевич «выстрелил» прямым взглядом в Акакия Ивановича. Так, словно этот взгляд отрабатывал за «контрольный выстрел».
– И потом, гражданин Первый секретарь: я ведь не всегда был начальником АХУ. Совсем недавно, если Вы помните, я занимал пост заместителя министра госбезопасности СССР. Тогда Вы иначе со мной разговаривали…
– Да, жаль, что Вы – не дурак, – взгрустнул Мгеладзе. – Впрочем, Лаврентий Палыч дураков возле себя и не держал…
– «Не держал»?
Деканозов бровями «подсобил» голосу.
– А почему в прошедшем времени?
– Потому, что Берия арестован.
– Непрофессионально, Мгеладзе! – не потрясся информацией Деканозов. – И непредусмотрительно: как бы потом жалеть не пришлось!
– Вы мне не верите?! – «схватился за кинжал» горец Мгеладзе: у горцев так полагается. Ну, вскипать и хвататься. И то – повод-то, какой: оскорбление недоверием! Какой среднестатистический горец стерпит такое?
– Не верю!
Деканозов не испугался: ни вида Мгеладзе, ни вида его «кинжала».
– Знаете, как апостол Фома говорил: не поверю, пока не вложу персты свои в раны от гвоздей.
– Вы хотите доказательств?
Мгеладзе на секунду задумался: уже начал остывать, и нормальная температура позволила ему это сделать.
– Хорошо: будут Вам доказательства.
Он поднял трубку телефона.
– Это – Мгеладзе. Могу я поговорить с товарищем Сталиным?
Как ни старался Деканозов удержать лицо на месте, а не удержал: обронил. А тут ещё