тел, без особого успеха на освобождение отшвыривая то одно, то другое порождение нифели. Ждать от них помощи не стоило. До меча было полтора шага, но эти полтора шага перекрывало многолапое паучье отродье, на ноге висел выползень, а на плечо, скаля узкий рот, наваливался ловец.
Клембогу стало горько.
Как так? Он думал продержаться хотя бы до весны, а там и до лета, выходило же – сегодня все и закончится.
Убить его, конечно, сразу не смогут, кяфизы не дадут, но уволокут в нифель и там… Башня тоже падет. Последняя.
– А-а-а! – страшно закричал гауф, выворачивая схваченную руку. – Я… все равно… не сдамся!
Он вздернул ловца вверх.
Костяной серп зацепил висок, но в следующий миг белая молния молота смахнула тварь и расплющила ее о стену желтой кляксой.
Клембог перекатился к мечу. Новый удар молота пришелся вскользь, заставил закрутиться волчком, ввинчиваясь в новую, выхлестнувшую из спальни кучу. Лезвие жалило, кулак опрокидывал навзничь.
Сколько ж вас?
Разъяренный, лишенный пальца молотобоец не отличался точностью и, пытаясь достать Клембога, лупил по своим. Гауф уворачивался, стараясь держаться ближе к неуклюжим ногам великана. Правда, долго так продолжаться не могло.
– Хефнунг! Ольбрум! Боги вас побери!
Твари прыгали в глазах.
Твари, твари, ни одного человеческого лица. Неужели нас смяли? Неужели? За спиной вскрикнули. Не разглядеть, кто – твари в глазах.
Не хочется погибать. Впустую – не хочется.
Молот опустился на плечо. Бам-м! Жалобно звякнули кяфизы, плетью повисла рука. Мир раздвоился, поплыл. Ну, нет! Клембог повернулся, взмахнув мечом. Чей-то череп подлетел к потолку. Еще не все!
Пол вдруг дрогнул и сшиб его с ног.
Гауф упал и в мельтешении ног и лап увидел, как со своего постамента, курясь нифельным дымком, сходит мраморный Альфар Гордый – корона скребет потолок, глаза полны тьмы с фиолетовым отливом.
Ну вот, подумалось Клембогу, вот и все.
А затем полыхнуло так, что сквозь белый ослепительный свет еще долго ничего не получалось разглядеть.
Глава 2
Горечь обожгла губы, поползла в горло.
– Что за…
Клембог, вскинувшись, выбил плошку из худых рук.
– Эрье цольмер!
Мальчишка, пытавшийся его напоить, прыснул за порог кельи. Гауф с трудом сплюнул. Вот же гадость!
Свеча в изголовье освещала исчерканную засечками стену.
Клембог нахмурился. Он где? У себя наверху? А третья спальня, прорыв нифели, Альфар Гордый, покидающий постамент? Приснилось?
Он сел, и левое плечо тут же отозвалось резкой болью. Взметнувшаяся рука нащупала повязку, идущую наискосок через все тело.
Ни панциря, ни рубашки.
А раз мальчишка – значит, Башня еще стоит. Свет, вспомнил Клембог, был яркий свет. И, кажется, грохот.
Ольбрум замкнул аззат?
Гауф, морщась, спустил ноги на холодный пол. Плошка выскользнула