накинуть. – Двадцать пять! А вообще, я хочу ребенка из детдома! Где-то… Лет пяти! Не хочу подобного отродья, – указываю головой, не рукой и не пальцем… Конечно, я же такая вежливая, прямо девочка-девочка… Припевочка! Нарисовалась, не сотрешь! Указываю на мальчика в руках Анны.
Забавно, я даже в мыслях ее по имени называю!
Когда же она стала для меня не матерью, а просто Аннабель и Аней!? И не припомнишь же!
А что у пьяного на уме…. Глядишь, скоро будет и на языке! Демоны же – по мыслям, а ангелы – по словам. Перейму у них это. Тем более что, светлячки – куда более приближены к челяди. А тут, они все, как на подбор. И я, как тьма из тьмы и дядька Черномор!
И смешно и плакать хочется…
Компания пребывала в шоке от моих слов. Я же была спокойна, как удав. Впервые!
Помнится… А, ну, Аннабель мне и сказала! Она мне и говорила о том, что я: слишком много стала говорить! Но разве, это плохо? Даже, если я и отхвачу…
А что и, скорее всего! Разъяренный и мечущий молнии в меня, громыхая, при этом, голосом, взгляд Анны, не предвещал ничего хорошего.
Я буду точно знать, что получила за дело и что свою позицию я отстояла! А не трусливо убежала, поджав хвост.
Да, Ань! Я теперь, не прячу глазки в пол, от проступка. Не прячу их и от грязного слова, сказанного при тебе и тебе. Я теперь, другая!
Я теперь, гуляю!
Как меня занесло-то!
Другая!
Да! Иная! Пора бы уже и привыкнуть!
Каким-то образом ощутив, что говорят о нем, ребенок зашевелился. Зашевелился и как-то тихо заныл и завыл.
Надеюсь, во сне тебя волки грызут, да и, вовсе, загрызли! Загрызли и сгрызли! Будешь знать, как семейное счастье воровать.
Плохая?! Да, не спорю!
Эгоистичная и лицемерная, самолюбивая и самовлюбленная?! Дайте две, а там и четыре!
Да! Это все, да! Но лишь потому, что: не хочу делить Аннабель, с кем попало!
Какого черта он, вообще, к ней спать улегся?! Есть еще, как минимум, два теплых места. Пусть, к ним идет! На их счет – претензий нет.
Их, правда, так удивляют мои слова?
Неужели, они считали, что дни, плавно перетекающие в недели, а там месяцы и годы, проведенные с их детьми и не их детьми, смогут настроить меня на беременность? Роды и своих детей?!
Да, черта с два! Я их ненавижу. Уже! Что будет, когда у меня появятся свои? Еще! Я же убью их, тут же! Без суда и следствия. Да и до рождения, после зачатия. Коль, не пресеку до и во время… Чего хотелось бы неимоверно! Что я, даже готова вспомнить о боге и всех богах, моля их об этом, одновременно и вкупе!
– Тихо-тихо, спи… – зашептала Анна, нежно и ласково укачивая это отродье.
А меня взяла измена. Все рогатые и рогоносцы, в очередь! За мной будите…
Отлично, давай! Давай забудем обо мне и будем успокаивать его. Давай не любить меня и будем лелеять его…
– А, может, ты его еще и к себе домой возьмешь?!
К себе… Не к нам! Вот, так и теряют друзей! Так и теряют семью…
– Дарина! – рыкнула она.
И уже полноценное повернулась ко мне, не только лицом и головой, а и всем своим тучным корпусом. Но… И при этом, стараясь, как можно