оболочкой. Они считают ее цветной и блестящей фольгой, за которой не может быть, и никогда не было, более того – никогда не будет, ничего интересного. Поиграли ей, использовали и выкинули, оставляя кому-то другому.
Для них – я лишь объект.
Объект, служащий удовлетворению их потребностей
И ничего более… Только, менее!
Они не пытаются узнать меня, понять меня! Мои мечты и желания, для них, ничего не значат. Они, только ловят их и меня! А когда поймают… Поймают с ними, и за них, и меня.
И будут играть! Для них, это – развлечение. Для меня же – самоубийство.
Перекрывая доступ кислорода, они будут смеяться, громко, надрывно смеяться и повторять это. Снова и снова, из разу в раз… Воображая, что они – повелители.
А я, в тоже время, прикрывая глаза и сжимаясь так, чтобы было меньше боли и меньше самой меня, буду терпеть. Буду терпеть и ждать окончания пытки, чтобы перейти к другому. Из рук в руки и пойду же по ним…
А, что, еще остается? У меня нет прав! Нет и свобод! Нет ничего того, что есть и как, у них. Или, хоть, каких-то! Хоть, чего-то… Хотя, последнее есть! Но в куда меньшей степени, чем у них же и у всех… Моя свобода длится минут двадцать, а после новые люди и новые пытки.
Порой, я и сама загоняю себя в тупик. Попадая в серую коробку, которую они называют домом. Я ничего тут не знаю, я здесь не была. Но уже подсознательно рвусь к выходу, наружу и на волю. Хоть, это и не так просто. Усталость накладывается мертвым грузом, накатывает и прижимает. Давит на меня нещадно! Придавливает и выдавливает, из меня же, всю меня. Из тела – душу и всю же мою жизнь… Поэтому, мне приходится скрываться, прятаться в темных углах, самых дальних и потаенных закутках.
Но меня, все равно, находят! Находят и уже не отпускают…
Деревянные белые двери закрываются. Белые пластиковые ручки не прокручиваются. Как и белые металлические ручки у деревянных окон, тоже не открываются. И я сажусь на коричневый деревянный пол, покрытый зеленым однотонным ковром, с мелким ворсом. Он протерт до дыр, в некоторых местах, от серых металлических ножек, светло-бежевой деревянной мебели, в виде дивана и раскладного кресла, но все еще есть и, вроде как, греет.
Я мечусь взглядом по этой коробке, ее стенам и потолку, полу… В надежде найти, хоть один выход. Пусть, даже и прорываясь, продираясь сквозь ворс и щели пола, если придется, но отыскать его!
Как бы хотелось слиться с ковром и просочиться в пол, под него… Я бы все отдала за подобного рода функцию, в функционале моего же тела и моей души, но… Мне не дано! Белое тельце, как и белые плотные крылья, слишком заметны на фоне всего бежево-зеленого безобразия, от пола по стенам и…
Только потолок принимает меня такой, какая я есть. Прося, будто, не обращать внимания на светло-зеленый квадратный плафон люстры, на нем. Но благо, сейчас день и это мне не светит. Как и Икару или тем черным мухам и серым комаров, за его стеклом, уже отошедшим в тот мир.
Да и на потолке долго не усидишь, как и не полежишь. А уж, долететь… В удушье и полной дезоориентированности в пространстве? Невозможно…
Невозможно! Я задыхаюсь в этой серой бетонной коробке. Из последних