вечер в компании героя космических битв, плавно перетекающий в незабываемую ночь с ним же.
– Штекер у тебя коротковат для её разъёма, – натужно острит Верзила.
– Молчи уж, гуру мастурбации, не то я стащу у Умника пару вирусов и запущу тебе в комп. Останешься без своих подружек.
Бугай багровеет. Кулаки у него работают быстрее мозгов: он выбрасывает свою кувалду, но Полоз играючи подныривает под руку и приставляет палец к толстенной шее.
– Пиф-паф! Ты убит, тормоз.
Верзила сейчас лопнет от хлынувшей в лицо крови: такие вещи нельзя произносить даже в шутку. Сипит:
– Ну, ты…
– Ну, ты, трепло, – даю подзатыльник говоруну, – завали хлебало, мамина печень, пока я тебе его не заклепал.
Верзила медленно заводится, но ещё медленнее остывает:
– Кэп, дай, я этой змеюке лапки поотрываю.
– Придурок, у змей не бывает лап, только крылышки, – хихикает Полоз.
У обоих в головах давно перепутались останки школьной биологии с практической криптозоологией.
– Брейк. Или по трое суток карцера каждому.
* * *
Из Умника хреновый шкипер. Промахивается, и рог причального ограничителя жутко скрипит по корабельной броне.
– Куда! – орёт Полоз. – Раздолбаешь корыто, дай лучше мне.
Пытается протолкаться к штурвалу, но мы не пускаем:
– Только не змеюка!
– Не дай бог!
– Сядь, не отсвечивай.
Полоз слишком суетлив для управления кораблём; Верзила – наоборот: пока сообразит – проскочит все шлюзы и планетную систему заодно.
– Сида сильно не хватает, – произносит кто-то.
Тем самым нарушая неписанное правило: погибших не вспоминать. Пилот Сид остался гнить на Мегере, щетинистые черви давно высосали разорванный прямым попаданием бронескафандр.
– Надо было заплатить за автолоцмана.
– Чем платить? – взрываюсь я. – Сами знаете: касса пуста. Если не выгорит здесь, я не знаю, на какие шишы будем заправляться.
– Внимание, – звучит голос механической соблазнительницы, – вами повреждено оборудование порта. Штраф – десять монет.
– Сэкономили, – стонет Верзила, – лоцман обошёлся бы вдвое дешевле.
– Вчетверо, – язвит Полоз, – у нас ещё минимум одна попытка доломать причал.
Я выдираю Умника из пилотного кресла. Сажусь, щупаю джойстики. Холодная злость – лучший помощник при маневрировании.
– Ну ты даёшь, кэп, – восхищается Полоз, – но всё-таки поищи пилота на Мидасе. Тут, говорят, полно марсиан, а среди них попадаются неплохие шкиперы.
– Нет. Ещё худяка мне в экипаже не хватало.
Да, я расист, работаю только с гуманоидами. Я вылетел из Имперского Флота за свои взгляды.
Полоз морщится, но молчит. Он у нас – известный либерал, даже с цефеянской медузой трахался. Лечился потом от водяницы полгода.
– Возьми, кэп.
Умник протягивает мне линзы и таблетку.
– Зачем?