перестаёт колотить, клетки приходят в норму. Если кому-то вздумается повторить анализ, я окажусь Максом Шадриным, тридцати стандартных лет от роду. Землянином.
Да! Не надо пучить глаза. Мы до сих пор существуем, чтобы там не врали в имперских новостях.
Шагаю через шлюз. Вот она, Миля.
* * *
Поёжился. Без боевого скафандра и оружия – как голый под прожектором. А света хватает.
Пространство Империи уже кончилось, территория Мидаса ещё не началась. Зона «дата фри»: здесь нет вездесущих цифровых сканнеров, видеокамер, записи разговоров. Шпионы тысяч миров в чёрных очках, подняв воротники, сидят в забегаловках за кружкой пива и строят вселенские заговоры. Воротилы подпольного бизнеса здесь назначают тайные встречи, а заказчик недаром построил дворец на границе Мили и Мидаса.
Тут нет полиции – только санитары, утилизирующие трупы переборщивших с развлечениями. Благо что разнообразных наслаждений хватает.
Миля обрушилась на меня, оскорбив все пять чувств. Сияло, грохотало, вспарывало ноздри убийственными ароматами, щипало язык непонятными привкусами и теребило кожу.
Рестораны, казино, театры и бордели на любую расу и кошелёк. Самое то для астронавта, вернувшегося из долгого рейса. Но, во-первых, общак пуст, а, во-вторых, впереди – важная встреча. Вот получу деньги – можно будет оторваться. Шёл, не привлекая внимания, шарахаясь от воплей уличных рэперов, летающих музыкальных автоматов и хватающих за ноги пауков-флейтистов. На то, чтобы пройти Милю до конца и не опоздать, у меня три часа.
Пьяная вдрызг меркурианка вывалилась из двери тату-салона. Увидела меня, растопырила голубые суставчатые конечности:
– О, земляшка! Симпатичный какой. Пойдём, предадимся блуду.
Не ожидал совершенно. Отпрыгнул к стене; но стерва выбросила двухметровый язык, обхватила горячей мокрой петлёй горло, подтянула.
– Бодренький! Ты и в постели такой же, красавчик?
Я не бью женщин. Вот такой я консерватор, а ещё расист и гомофоб. Все эти три установки сражались между собой в моей несчастной голове: с одной стороны, не мужчина же – но, с другой, инопланетная тварь, вот как тут выберешь?
Меркурианка уже проникла языком в мои штаны, но я оттолкнул курву, да так, что она шмякнулась о витрину тату-салона; хрустнул дешёвый пластик, посыпалась крошка; свежая татуировка бабочки сорвалась с пышной груди и, испуганная, исчезла в дымном мареве Мили.
Я бежал, перепрыгивая через коротышек с Титана и подныривая под брюхами многоногих непойми-кого; разбрызгивая лужи, воняющие прокисшим портвейном, сквозь туман с ароматом каннабиса.
Влетел в какой-то закуток: спокойный полусвет без идиотских вспышек стробоскопа и человеческая музыка. Мамина печень, блюз! Древний мастер Бонамасса. Снял шлем, бросил на стойку.
– Пива. Традиционного, никакого жидкого азота.
Кружка классическая, без трубочек и вентиляторов. Я едва не прослезился. Даже тот факт, что существо за стойкой