Гуняк где—то перегнул палку в работе с людьми, но я хочу сказать, вернее, напомнить: для достижения цели все средства хороши. У товарища Гуняка железная воля, поэтому он применяет интересные формы и методы работы. У него везде информаторы, ему обо всем докладывают, он всегда в курсе, кто что думает, кто что говорит, кто как относится к советской власти и ее представителям в лице работников НКВД, стребков (истребительные батальоны) и беднякам, осчастливленным гением всего человечества. Даже подростки на него работают, подражая Павлику Морозову. Жена к нему приходила на собственного мужа донесла. И поделом, муж оказался врагом народа – рассуждал, понимаете ли, о преимуществах капитализма над социализмом, верно, товарищ Гуняк?
– Так точно, товарищ майор, – громко ответил из зала лейтенант Гуняк, принимая стойку смирно, – я этого Куреляка уже оформил, ревтрибунал, вернее тройка, свой справедливый приговор уже вынесла. Но, к сожалению, жена мне не дает покоя: все ходит, просит выдать его труп, хоронить, видите ли, хочет врага народа, псам его тело, а не еще похороны устраивать.
Сидевший в президиуме полковник Гнида захлопал в ладоши, его поддержал зал, раздались аплодисменты, переходящие в овацию. Полковник подарил улыбку лейтенанту, как сыну и что—то стал записывать в блокноте. Лейтенант Гуняк еще выше задрал голову, сделал грудь колесом и воскликнул:
– Служу Советскому союзу! Служу великому Сталину!
– Может, кто думает, что мы требуем невозможного, – продолжал Шибайло, – что мы поступаем, так сказать, слишком строго, слишком принципиально, или даже жестоко. Так это неправда. Мы просто хотим подвести каждого гражданина к порогу счастливой жизни, не больше. Идите, граждане не с поднятыми руками, а с опущенными руками, но идите – добровольно, массово, тогда нам меньше хлопот будет. Мы начнем рапорты писать, как у нас здесь хорошо, какие люди замечательные, к советской власти всей душой и телом как говорится. Это принципиальный вопрос. Здесь надо проявлять настойчивость и бескомпромиссность, но не жалость, не слюнтяйство, не халатность, как это делают некоторые. Я могу поднять любого из вас и спросить, какие результаты работы за последний месяц? И что вы скажете?
Вот, например, капитан Фокин, уполномоченный НКВД в Водице и Верхнем Водяном. Вы, товарищ Фокин, уже второй месяц сидите там, и смогли создать только актив из числа крестьянской бедноты, и больше ничего. И то ваши активисты часто в загуле. Где ваш председатель сельсовета, коммунист Сойма Илья? Что с ним произошло, почему не доложили? Или вы не знаете, что ему в пьяной драке два зуба выбили? Разве так работают?
Как раз в это время из боковой двери, ступая осторожно, как коты, вошли два человека – первый секретарь окружкома Емцев и председатель исполкома Думен. Они бесшумно заняли места в президиуме, Шибайло лишь взглянул на них с каким—то укором, и продолжал
– Так