одежду.
– Спасибо! – немного растерялся Матвей. – Я сейчас выйду.
Девушка рассмотрела его. Ей были любопытны еле заметные рельефы мышц. Его лицо, уставшее и немного бледное. Русые мокрые волосы. Она пыталась рассмотреть и низ живота, но Матвей прикрылся полотенцем. Девушка кокетливо хихикнула и удалилась прочь из комнаты.
Когда он вышел, она ждала его на терраске. Теперь разглядывал её он. Ростом чуть выше среднего, худенькая, стройная, с выразительными бёдрами. Её тело, блестящее от пота, облегал сарафан в цветочек, каких Матвей не видел с детства.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Элина, – ответила девушка и снова стала разглядывать непривычного ей чужака. – А ты кто?
– Матвей. Очень приятно. У тебя красивое имя.
– Старший говорил, что оно особенное, – она кокетливо накручивала кудрявую прядь на изящный пальчик, – до Последней войны так называли детей тех, кто показывал себя лучшими на производстве. Электрификация и индустриализация. А сокращённо получается Элина.
– А фамилия у тебя есть, Элина? Или ты как Мадонна?
– В Просветлении фамилий нет. Те, кто основал Просветление вместе со Старшим, отказались от фамилий, а тем, кто родился здесь, она не нужна.
– Интересно.
– Я бы поговорила с тобой, Матвей, но пора к Старшему. Он велел проводить тебя до его дома.
– А как же мой брат?
– Он почти закончил. Его проводит моя подруга, не переживай. Старший попросил, чтобы мы показали себя гостеприимными хозяйками.
Она подмигнула и посмотрела на Матвея сверху вниз.
– Но это потом. А сейчас нам пора к Старшему. Иди за мной.
Она сделала несколько шагов в сторону двери, а потом резко обернулась и с искренним интересом спросила:
– А что такое «Мадонна»?
6
– Не стойте в дверях, проходите! – Старший комфортно разместился в большом кресле за круглым столом в своей гостиной.
Всё было готово к позднему ужину. Стол накрыт на троих: сервизные тарелки, пусть и с еле заметными сколами, мельхиоровые вилки и ножи, хрустальные бокалы, немного потёртые от времени, но с различимым незамысловатым узором и графин с мутной жидкостью синеватого оттенка.
Гостиная оказалась самой большой комнатой в доме Старшего. Её как будто не тронули время и война. Аккуратный дубовый сервант с остатками хрустального сервиза занимал значительную часть комнаты, но не портил её. Там он приходился к месту. Как и платяной книжный шкаф со множеством книг старых изданий. Горький, Троцкий, Булгаков, Шолохов, несколько изданий работ Ленина.
– Присаживайтесь. Мы не слишком богаты едой, так что сегодняшний ужин из моих личных запасов, – Старший повернулся в сторону двери на кухню, – Мая! Неси скорей, моя девочка.
Оперативники заняли свободные табуретки. Мая принесла огромную кастрюлю с пюре, разложила по тарелкам и налила в хрустальные