на перевоспитание.
Отвлёк её от благодушных мыслей конь, осторожно подкравшийся сзади и начавший тыкаться мордой в спину. Райс обернулась, и буря восторга охватила «меченую» с головой:
– Ветерок! Конёк ты мой родной, и ты тут. Не забыл хозяйку, – запричитала молодуха, сюсюкая и обхватывая мускулистую шею коня, радостно топчущегося и потрясывающего ухоженной гривой.
Простившись с жильцами Терема, исцеловавши на прощание вековух, растроганных до слёз, процессия двинулась из глухих заповедных мест в края, обжитые людьми, цивилизованные.
Со стороны это выглядело довольно занимательно. Впереди шествовала тройка всадников: Райс с подругой в белоснежных рубахах с длинными подолами, абсолютно не предназначенными для верховой езды. Рубахи обычного простого покроя, утянутые белыми узкими поясками. Они ничем не отличались от одеяния поселковых дев, глядишь наоборот, у поселковых-то рубахи значительно по нарядней носились. Мало того, эти белые балахоны оказались им явно великоваты, если не сказать большего. Их просторные размеры скрывали не только девичьи формы, но и полностью прятали их расписанные руки.
Разница у наездниц наблюдалась лишь одна, но приметная. Рыжая не имела ни седла, ни сбруи как таковой, управляя скакуном прикосновением. Белобрысая же имела полное «конское вооружение», управляя конём поводом. Между двумя «мечеными» грациозно восседал в седле разодетый словно заморская птица наездник неприглядной наружности, не обладавший впечатляющими формами присущими мужчине-воину, и по внешнему виду в нём с первого взгляда узнавался чужеземец.
Замыкали процессию три тройки всадниц. Здоровенных как на подбор бабищ, широченных в плечах, вооружённых с ног до головы по обе стороны. Одетых и обутых по-походному. Готовых в любой момент если понадобится сорваться в боевую смертоносную карусель, порубив на мелкие куски и затыкав стрелами, превратив в ежей любого ретивого супостата, посмевшего ни только напасть на охраняемых, но и просто косо на них поглядев.
В отличие от впереди идущих боевые девы шествовали в беличьих шапках с длинным чулком от затылка до задницы, куда укладывалась их коса, поэтому золотого цвета волос сопровождения никто со стороны не видел, и не сведущему встречному путнику девы особого сестричества могли показаться ордынскими касаками, только здоровыми как на подбор.
Передовая тройка плелась медленно, что-то бурно обсуждая, то и дело весело и заливисто хохоча. Царская дочь самым удивительным образом довольно быстро забыла о тех праведных мыслях, что посетили её при выезде из Терема, о тех изменениях, что с ней произошли за эти годы, вновь превратившись в «царскую оторву», которой и слыла до испытания.
Недолгое общение с евнухом, безудержно и красочно повествовавшего о новостях царского двора, не забыв при этом собрать все придворные сплетни с наиболее пикантными подробностями, быстро вернули рыжую в привычную ей когда-то атмосферу.
Там же между делом Райс узнала, что Такамиту – вечную