на забор, расплывались в оскорбительных для Уйбара ухмылках.
– Отродье дэва, – сплюнул обиженный воин, но услыхав дружный гогот сотоварищей, обмяк улыбаясь с ними за компанию, а что ему ещё оставалось делать в данной ситуации.
Уйбар хоть и выглядел мужчиной взрослым и представительным, одна борода чего стоила, но в душе остался таким же сорванцом, «оторви да выбрось», прости его Троица. Хлебом не корми, дай подколоть и напакостить ближнему ради не всегда безобидной хохмы.
– Хозяева, – отсмеявшись воззвал Асаргад в надежде докричаться хоть до кого-нибудь, – так вы нас впустите в дом, как гостей аль нам придётся жечь эти узорно сложенные дрова?
– Я те пожгу, лиходей, – взвизгнул откуда-то сверху бабий голосок, и воины как по команде задрав головы увидели в остроконечном конусе крыши заросшей мховым ковром, в маленькой, квадратной, аккуратно вырезанной дырке, представляющей собой не то бойницу, не то окошко, растрёпанную бабку с седыми взлохмаченными волосами, – коль невтерпёж так кусты далее. Неча жидку вонь на чистый двор тащить, супостаты бородатые.
– Да не. Мы потерпим, – уже спокойно и улыбчиво, ответил ей Асаргад, – просто никого живых не видать во дворе. Вот и думай тут что хочешь.
Баба из окошка пропала, нырнув внутрь. Воины принялись ждать, продолжив разглядывать узорные излишества этого невиданного чудо строения.
Вокруг стояла полная благодать. Тепло, светло, птички безостановочно щебетали, стараясь в изнеможении переорать друг друга. Наконец, чуть в стороне распахнулась дубовая тяжеленая дверь и на широкой в два аршина лестнице, пристроенной с земли, появился кряжистый мужик.
Здоровый как заматеревший перекормленный боров. Обутый в ордынские мягкие сапожки и походные кожаные штаны. Вот только сверху на могучих раскидистых плечах болталась безразмерная холщовая рубаха светло-серого невнятного цвета. Ни то холст не белили, ни то уж так затаскал, что не отбелишь, ни то так застирана, но явно неновая, в отличие от штанов и сверкающих сапог, начищенных до блеска.
Мужик постоял недолгое время на той широченной лестнице, оглаживая ручищей с лопату такую же окладистую бороду, разглядывая с нехорошим прищуром незваных гостей. А затем неспешно спустился, и вытирая руки об одёжу, словно на нём висело полотенце, а не нательная рубаха, медленно, но вполне легко и подвижно несмотря на свои габариты, направился по пеньковой дорожке к четырём маячившим над частоколом головам. Встав на то же самое место, где только что стояли два белобрысых оболтуса и точно так же подбоченившись, как и наглый пацан, мужик глубоким басом прогудел, будто дунул в боевую походную трубу.
– По делу аль от безделья лезете через забор?
– По делу хозяин, – серьёзно ответил ему Асаргад, но уточнять по какому пока не стал, опасаясь посторонних ушей, наверняка торчащих откуда-нибудь в этих резных закутках и отверстиях.
Ордынские законы приучали воинов быть немногословными. В большей степени