евнуха, узнав, что тот выяснил о пристроенных гостях, да ещё то что все четверо направились в баню, будучи уже изрядно в нетрезвом состоянии, осмелела, если не сказать обнаглела в конец, сграбастала пьяную вдрызг Апити уже ничего не соображающую, и отправилась на смотрины своего суженного. Глянуть, так сказать, на него в истинном, неприкрытом одеждой виде. Ну, а за одно и себя показать во всей девичьей и колдовской красе. Не в рубахе же в напаренную баню ходить …
Когда ордынцы голышом собрались в том месте, что хозяин скромно обозвал банькой, они некоторое время стояли словно приколоченные гвоздями к полу, оглядываясь в недоумении по сторонам. Это оказалась не баня, в их понимании, а огромный зал для плясок с хороводами.
Просторное помещение с низкими потолками, ярко освещённое масляными лампадами. По краям в полствола дерева массивные лавки, на коих не только сидеть, но и лёжа уместиться можно было во всю широкую спину.
Огромный банный камень длинной каплей лежал в центре на подложке из мелкого песка, но огня под ним не видно. Похоже, грелся он где-то в другом, более низком помещении, поэтому ни дыма, ни гари абсолютно не ощущалось.
Первое обстоятельство, бросившееся в глаза опытному Асаргаду, что баня не сухая, как полагается. Похоже, грелась она ещё с утра, и перед ними не так давно кто-то парился. Вполне возможно, что её сушили и проветривали каким-то образом, так как чужого запаха мард не уловил, но в полном объёме всё же не успели просушить.
Царский ближник пристально огляделся, пройдясь по дальним углам. Везде идеальная чисто, но ощущение недавнего чужого присутствия не отпускало опытного воина.
Ещё перед баней, прогуливаясь по двору он мельком заглянул в просторную конюшню и удивился стоящей на привязи целой коннице. Помимо своих четверых он ещё насчитал двенадцать чужих. Притом не кабы каких, а самых родословных. Прямо царских по виду. И сейчас ему вспомнились чужие скакуны. Асаргад сразу понял, что они не хозяйские и что ордынцы в этом тереме не одни.
С одной стороны, вроде бы как наплевать. Ратимир их принял, накормил, разместил, баню выделил, значит они гости в его доме по полному праву, и мало ли кто ещё кроме них гостит в тереме. Он большой. В него, наверное, и сотня влезет таких как они. Но, с другой стороны, какой-то червячок тревожности в груди засуетился. Какое-то нехорошее предчувствие возникло у царского ближника по поводу этих гостей.
Друзья развалились, расслабились на гладко полированных скамьях, прибывая в блаженстве и расслабленной неге, а старшой всё не мог успокоиться. Непонятная тревога неизвестности давила. Он предчувствовал что-то нехорошее и это не давало ему покоя. Асаргада не волновал собственный голый вид, а вот отсутствие оружия напрягало, и это куда существенней приводило его в чувство стыдливой незащищённости, чем неприкрытая нагота.
– Асаргад, – беззаботно и весело окрикнул его расслабленный и захмелевший Гнур, вставая с лавки и подходя к сотоварищу, – что с тобой? Ты или отдыхай с нами или поделись своими думами, что