постучал.
Уже на следующий день, только солнце выползло из-за соседнего леса, как в дверь постучали. На пороге перед заспанным Дмитрием стоял вечно старый дед Силантий с ключами в руках.
– Здорово, Трофимыч! – задорно сказал дед и протянул руку хозяину. – С возвращеньицем! А я к тебе по делу. Вот ключи от конторы, принимай у меня колхоз, Трофимыч. А то меня бабы уже забодали! Старый я председателем быть, теперь ты руководи.
Дед Силантий сунул ключи в руку ничего не понимающего Дмитрия и не дождавшись ответа, развернулся и быстро поковылял к своему дому. Так у Иванова появилась новая работа. Он тогда и представить себе не мог, что эта работа станет делом всей его жизни. Сначала он отказывался, но на первом же колхозном собрании все единогласно проголосовали за нового председателя.
Дмитрий Трофимович очень любил свою деревню и старался во чтобы то ни стало сделать жизнь односельчан лучше. Бессонные ночи, отсутствие выходных и отпусков стало привычным делом для однорукого председателя. Не жалел он ни себя ни тех, кто работал в колхозе, порой забывая, что цель – сделать жизнь лучше, многих лишила простых радостей теперешней жизни. Сам Дмитрий Трофимович домой приходил только ночевать и то не всегда. Родные, видели его только по праздникам, чаще всего на трибуне или в президиуме очередного общеколхозного собрания. Иванов оправдывал себя, что всё это ради них, ради тех, кто так дорог. В конце концов, только не жалея себя в работе он может отблагодарить Родину за то, что она дала ему свободу. Тот, кому было предначертано всю жизнь батрачить на богатеев, теперь сам полноправный хозяин этих мест и может помогать людям строить их светлое будущее. Так думал Дмитрий Трофимович в те минуты, когда мысли: “А где же счастье? Когда оно придёт?” начинали подтачивать его веру в то, что долгожданное светлое будущее однажды наступит.
Всё рухнуло также неожиданно, как и началось. Ночью к его дому подъехало несколько машин, в дверь постучали. Заспанный председатель открыл дверь. В комнату вошло несколько человек в форме. Старший предъявил удостоверение и ордер на арест. Потом был закрытый суд и суровый приговор за антисоветскую деятельность, как сказал судья: “За намеренный срыв посевной кампании и саботирование постановления районного комитета партии”. За былые заслуги Иванова расстрел заменили на двадцать пять лет лагерей.
***
Холодным ноябрьским днём 1953 года Дмитрий Трофимович Иванов опять возвращался в родное Лебяжье. Подойдя к родному дому он остановился, достал кисет, свернул цигарку и закурил. Потом подошёл к иве и заплакал. Он вспомнил детство, вражескую крепость на этом месте и то, как лихо он её разрушил. Сейчас такая же пустота была в его сердце, как на месте той крепости. Как жить дальше? Как смотреть людям в глаза, ради которых он не жалел себя? Ведь по доносу одного из односельчан шесть лет жизни были вычеркнуты навсегда. Бывший председатель стоял и плакал, а Ива старалась погладить его своими ветвями и успокоить. Ведь несмотря ни на что