семей нет, остались.
Перед глазами у меня встает папино лицо.
У тебя была семья, как и у Феликса, Бриггса и Люка. Только своих детей не было и мужа, а у ребят жен. И в конечном итоге именно поэтому мы и остались на эту последнюю смену.
Меньше народу будет по нам тосковать.
– Нас осталось четверо, – продолжаю я, – и мы подумали, что…
– Зачем ты мне это рассказываешь? – перебивает Мор.
Я делаю паузу.
– Разве тебе не интересно узнать, почему я в тебя стреляла? – спрашиваю я.
– Я знаю, почему ты стреляла в меня, смертная, – голос всадника звучит резко. – Ты хотела остановить распространение лихорадки. Все эти оправдания нужны не мне, а тебе самой.
Это заставляет меня заткнуться.
Я пыталась спасти мир. Я не злая и не жестокая, какой ты меня считаешь, хотела я сказать. Но почему-то его слова выжигают все мои объяснения, как кислотой.
В комнате надолго становится тихо.
– Ты прав, – заговариваю я после долгой паузы, переворачиваясь, чтобы видеть его. – Так оно и есть.
Мои доводы не имеют для него никакого значения, они не меняют того факта, что я стреляла в него и подожгла. Что я не слушала, когда он умолял меня остановиться.
Всадник сидит, положив руки на согнутые в коленях ноги, уставившись на меня пронизывающим взглядом.
– Чего ты надеешься добиться, соглашаясь со мной? – спрашивает он.
– Ты тот, кого все называют Мором Завоевателем, – отвечаю я. – Разве ты можешь вспомнить хоть раз, когда ты проиграл спор?
Мор хмурится.
Я снова тяну за нитку.
– Хочешь верь, хочешь нет, но вообще-то я сожалею.
– О чем?
– О твоем убийстве – или, по крайней мере, попытке, – двойной, между прочим, потому что после того выстрела в упор Мор выжил только потому, что он бессмертный.
Он отвечает мне сухим смешком.
– Ложь. Ты говоришь так только потому, что ты моя узница и боишься того, что я собираюсь с тобой сделать.
Это верно, мне страшно при мысли об ужасных муках, которые приготовил для меня Мор, но…
– Нет, – говорю я вслух, – я сожалею не о том, что пыталась тебя убить. Я в полном ужасе от того, что именно с тобой сделала и ненавижу себя за это, но не жалею о том, что вызвалась на это. И все-таки, мне жаль.
Всадник очень долго молчит, сверля меня взглядом.
– Спи, – говорит он наконец.
И я засыпаю.
Глава 7
Я просыпаюсь посреди ночи, вырванная из сна звуками плача.
Удивленно осматриваюсь.
Думала, что все соседи успели эвакуироваться…
Только пошарив рукой вокруг кровати и не нащупав масляной лампы, я понимаю, что здесь нет лампы.
Это не моя комната. Не моя квартира.
Воспоминания последних дней окатывают меня холодным душем.
Жребий на спичках, покушение на Мора, жестокое испытание бегом, которое продолжалось, пока я не свалилась без сил. Вместе с нахлынувшими