Гвоздиков прибавил:
– И я дурак…
– Вы получили письмо? – спросила она.
– Получил… От Сонь… ки… От Сони… Вы – Соня? Ну и что ж? Глупо… Слово «нетерпение» в слоге «не» пишется не чрез «ять», а чрез «е». Грамотеи! Черт бы вас взял совсем!..
– Вы пьяны, что ли?
– Нннет… Но я справедлив! Какое вы имеете пра… пр… пр… От пива нельзя быть пьяным… А? Который?
– А зачем же вы, бессовестный, чепуху мелете, если вы не пьяный?
– Ннет… Именительный – меня, родительный – тебя, дательный, именительный… Processus condyloideus et musculus sterno-cleido-mastoideus.
Гвоздиков захохотал, свесил голову к коленям…
– Вы спите? – спросила она.
Ответа не последовало. Она заплакала и начала ломать руки.
– Вы спите, Егор Андреевич? – повторила она.
В ответ на это послышался громкий сиплый храп. Соня поднялась.
– Мер-р-зкий!! – проворчала она.– Негодный! Так вот ты какой?»
В первую очередь здесь, безусловно, поражает наивность барышни, явившейся на романтическое рандеву. Столько времени общаться с абсолютно выключенным персонажем и не понимать в чем дело! Даже запах пива не помог прекраснодушной девушке придать своим мыслям правильное направление.
Но ничего, где-нибудь к средине книге они обязательно научатся.
* * *
Интересно, что работали и ровно противоположные приемы. Застенчивый и неуклюжий медвежонок, трогательный в своей нелепости, не знающий, куда деть руки, шляпу и глаза, пользовался не меньшей, а, может быть, и большей популярностью. Он выглядел более искренним, его хотелось опекать, пресловутые материнские инстинкты зашкаливали. Сыграть подобное было довольно сложно и, как правило, застенчивые кавалеры не только казались такими, но и были такими в действительности. Из них получались прекраснейшие семьянины – один раз объяснившись в любви, подобный увалень даже под страхом смертной казни не мог себя заставить повторить подобный подвиг.
Обратимся к Ивану Тургеневу, «Дворянское гнездо»: «Вдруг свет появился в одном из окон нижнего этажа, перешел в другое, в третье… Кто-то шел со свечкой по комнатам. «Неужели Лиза? Не может быть!..» Лаврецкий приподнялся… Мелькнул знакомый облик, и в гостиной появилась Лиза. В белом платье, с нерасплетенными косами по плечам, она тихонько подошла к столу, нагнулась над ним, поставила свечку и чего-то поискала; потом, обернувшись лицом к саду, она приблизилась к раскрытой двери и, вся белая, легкая, стройная, остановилась на пороге. Трепет пробежал по членам Лаврецкого.
– Лиза! – сорвалось едва внятно с его губ.
Она вздрогнула и начала всматриваться в темноту.
– Лиза! – повторил Лаврецкий громче и вышел из тени аллеи.
Лиза с испугом вытянула голову и пошатнулась назад: она узнала его. Он назвал ее в третий раз и протянул к ней руки. Она отделилась от двери и вступила в сад.
– Вы? – проговорила она. – Вы здесь?
– Я… я… выслушайте меня, – прошептал Лаврецкий и, схватив ее руку, повел ее к скамейке.
Она