зарегистрировался на форуме под своим именем, и меня сразу засмеяли. Все, представляешь, все поголовно написали мне – «Гитлер, выпей яду». Я чего-то не знаю, да? Нет, конечно, у меня полно недоброжелателей. Меня недолюбливают, многим я перешёл дорогу. Но такова участь всех великих людей, им завидуют, их боятся, их презирают всякие слабаки и лузеры. Но почему яду? Почему не об стену, почему не утопись, или повесься? Почему яду?
– Дорогой, не обращай внимания на этих подонков. Хочешь конфетку?
– Спрашиваешь! Прямо сейчас?
– Ну, конечно. Пока я не передумала.
Гитлер успел только расстегнуть верхнюю пуговицу на кителе, как в комнату забежал запыханный адъютант.
– Фюрер! Простите, но это срочно! Вернулся один из солдат, отправленный вами в экспедицию с господином Мэнсоном. С ним не всё в порядке. Он говорит, что доложит только лично вам.
– Der Geschlechtsakt – молотить! – Выругался Гитлер. Как я устал от этих государственных дел. Ева, прости.… Давай сюда этого урода. Ко мне в кабинет.
Через несколько минут перед фюрером стоял перепуганный парень, обмотанный простынёй и воняющий клозетом. В глазах еще не исчезли отблески паники и ужаса.
– Вольно, солдат, – дал команду Гитлер. – Рассказывай по порядку – где отряд, где Мэнсон, где твоё оружие, где форма?
Солдат развёл руками и промычал что-то невнятное, потом стал тыкать пальцем в сторону окна и мычать:
– Там, там, там, там такое…там вообще, там алес…
– Да что там? Что случилось. Дайте ему воды.
Адъютант налил стакан воды и протянул солдату. Тот жадно выпил и снова забормотал про что-то там.
– Не помогло, – подытожил адъютант.
– Тогда дайте ему в морду.
Удар в челюсть привёл таки парня в себя. Не совсем, но он хотя-бы смог говорить разборчиво.
– Я… там дерево – бум! Лежит такое…, ехать нельзя…капут. Мы того…за автоматы. И тут шлёп – все лежат, потом – бдзынь, меня вот сюда – больно так – раз! Ну, я и…короче, тыц, и меня уже нет. Сплю. Бабы снятся. Красивые, с сиськами, зелёные, страшные. Убийцы, в общем. Мэнсона избили, ну, это сон такой снится мне, а может, и не сон. Бабы на лошадях, дикие, с луками. А потом всё, совсем ничего не снится. То есть, мама снится, шпиг, пиво баварское, Марта снится, дочь трактирщика, целуемся мы.
– Короче, рядовой, что дальше?
– А потом просыпаюсь – а передо мной вагон с зубами и глазами, наверное, с тухлой рыбой. Смотрит на меня вагон, и говорит – снимай, говорит, рубашку. Я снял, с перепуга, а что делать? Смотрю, сапог уже нет на мне. А тут белка мне на плечо – прыг, и говорит – пожрать есть чего? Я белку столкнул и бежать. Слышу – сзади смех. Ну и прибежал сюда. Всё.
– Совсем спятил. Уведите его в лазарет. Дайте ему пива и медаль какую-нибудь.
Солдата взяли под руки, так как ноги у него подкашивались, и когда он уже выходил за порог, Гитлер спросил:
– Сапоги, рубашка – понятно. А штаны где?
Солдат опустил голову и пробормотал:
– Где-где? Испачкал.
Глава восьмая. Павлик и «Le Petit Prince»
Поговорив