Хорошо, что сознание само напомнило о ней. И не зря внимательно изучала здесь каждый дом, искала самые укромные места. Пригодилось. Хотя сначала и не поверила, что проскочила, не застряла ‒ уж больно маленьким казалось отверстие.
Она забилась в дальний угол, припала к земле. Ловушка или спасение?
В дыру просунулась серая морда. Слюнявая губа вздёрнулась, обнажая крупные зубы. Лай сотряс воздух, разочарованный, не принимающей поражение. Оглушил, стиснул в перепуганный комок.
Остальные псы вторили вожаку старательно, обозлённые неудачей. Остервенело тыкались в доски крыльца, пытаясь тоже протиснуть головы в дыру. Но она и для одного-то мала.
Зубы звонко лязгали, но дотянуться не могли. А запах-то совсем сильный, раззадоривал всё больше, не позволял смириться с мыслью, что можно сдаться и уйти ни с чем. А потом морда убралась. Сунулась было другая, рыжая, со старым шрамом возле носа, но тоже быстро исчезла. Зато появились лапы и принялись рыть землю. Быстро, нетерпеливо.
Вот и всё. Прокопают дыру побольше, протиснется хотя бы один, и конец лисичке.
Она зажмурила глаза. Не как зверь. Как девчонка.
И опять псы действовали молча, без лая. Только тяжёлое дыхание и пофыркивание, когда земля попадала в нос. А потом раздались громкое рычание и визг. И лай, но совсем другой, с примесью страха. И лисичка даже сквозь закрытые веки ощутила, что под крыльцом стало светлее. Ничто больше не загораживало дыру.
Опять лай, рычание, отчаянный визг, с которым убегают, поджав хвост. Шелест шагов по земле, хруст веток. Тишина. И вдруг голос:
– Инга! Ты там? Не бойся, выходи. Это я. Фил.
Мог бы и не говорить, она с первого звука узнала, но сдвинуться с места не смогла, словно превратилась в камень.
– Инга!
Лисичка пошевелилась, снова почувствовала собственное тело. Лапы непослушно подгибались, но кое-как выползла. Распрямилась, одновременно оборачиваясь.
Он же говорил, что правильно называть надо именно так.
***
– Инга!
Она ещё не успела выпрямиться, а Фил уже схватил её, притиснул к себе, почти не осознавая движения. Чтобы прочувствовать всем существом, что она рядом, что она жива.
Жива. Даже одежда не мешала ощущать, как бьётся её сердце, как мелко вздрагивает Инга под его руками. Плачет, уткнувшись лицом в холодную ткань куртки. Неслышно. Звуки выходят дрожью.
Фил провёл ладонью по светло-золотистым волосам, обхватил тонкую шею. Сам прижался подбородком к макушке и шептал что-то успокоительное, не воспринимая собственные слова.
«Не бойся. Всё закончилось. Всё хорошо. Я с тобой». Ну, наверное, так.
Очень захотелось увидеть её лицо. Инга будто догадалась. Или сама захотела того же? Чуть отстранилась, запрокинула голову.
Светлые брови, тоже золотистые, и ресницы – слиплись от слёз. Глаза, блестящие влагой, какие-то нереально глубокие.
Последняя слезинка набухла в уголке и скользнула по щеке вниз, к губам. А губы бледные, сухие. На нижней тонкая трещинка.
Фил