станут похожи на гридней, а не на случайную банду бойников, пережившую ограбление своих более удачливых товарищей! Интересно, а их кони тоже – так и стоят в конюшне?
– Вот это чудеса-а! – никак не мог нарадоваться увиденному Полкабана – Это, какие же богатства здесь?! Эх-х-х Жадоок не видит!
Да уж – можно было себе представить.
Впрочем, даже выживи тот после беровых клыков, вряд ли бы он тут оказался – его проступок заслуживал суровой кары. Так что тот зверь, можно сказать, послужил орудием божьего промысла.
Дверь из кладовой выглядела куда внушительнее, чем та, которую своротил Кремень. Но и она под совместным натиском продержалась только считанные мгновения, вылетев наружу с громким треском.
За ней открылся широкий коридор с несколькими дверями по обеим сторонам.
Никакой команды не требовалось – вои и так прекрасно знали, что им делать – быстро, но в то же время сторожко, двинулись вперёд, заглядывая в каждую.
И за двумя из них гридней поджидали неожиданности.
К счастью, не опасные. В одном из помещений оказались заперты те самые три десятка угринок, выставленных на торг на лесном подворье. Они сидели в углу, тесно сгрудившись и как-то по-птичьи нахохлившись. Видимо, настолько уже пали духом, что даже не переговаривались между собой. Возможно поэтому и нпочти е обратили на своих спасителей внимания. Их пока оставили как есть – всё равно не сбегут, а потом Борис разберётся.
Вячеславич настаивал на том, что они отправятся с ним в Смолянск, на княжий суд, к которому олегов братанич собирался привлечь набольшего боярина Мутилу. За работорговлю и пособничество убийствам – его подручный Шишко, как выяснилось, задёшево покупал девок у родителей, и задорого перепродавал Можаю. Который, в свою очередь, приносил их в жертву своим богам. Свидетелем на том суде должен был стать Бажен, который, чтобы вывести его на чистую воду, специально нанялся к людям Мутилы толмачом. Именно по этой причине знаток всех языков мира во второй раз отклонил предложение Олега пойти к нему на службу. И в этот раз княжич даже не подумал на него обижаться.
За другой дверью нашлись их отроки. О судьбе которых княжич со спутниками гадали с самого капища. Эти вели себя побойчее девок. Сразу не разглядев, кто к ним пришёл, попытались даже напасть. В себя их привела трёхэтажная тирада, которую выдал Шебарша.
– А ну, байбаки, взяли оружие, какое есть! – закончил воевода свою мысль – И все за нами – в бою свой позор искупать! А то ишь – сдались в полон, аки девки, и сидят тут, что твои сычи – знай себе, в корыто гадят!
Последнее он подметил верно. Поганая лохань в углу, отведённая им под отхожее место, неимоверно воняла, и, похоже, наполнявшая её жижа должна было вот-вот перелиться через край.
И чем только их тут кормили?
Отроки поспешили исполнить приказ. Вот только оружия им никакого не достало. Ну, ничего – в бою добудут.
Закончился коридор, упёршись ещё в одну дверь.
К счастью,