не приходилось. Лес вокруг был таким густым, что в нем не было даже тропинок, где можно заблудиться. Только каменная лестница представляла опасность, а в остальном за детей можно было не беспокоиться.
Внутри дома на первом этаже располагались ванная, кухня, сбоку от входа – комнатенка в четыре с половиной дзё[10], которая использовалась под гардеробную, и большая гостиная с высотой потолка в два этажа, на втором этаже – три большие спальни. В одной из них расположилась Касуми с семьей. Немного передохнув, взрослые собрались в гостиной. Обстановка была незатейливой, но имелись камин и мягкий диван с матерчатой обшивкой. На камине стоял большой горшок, в нем букет белых полевых цветов, сам камин был украшен красивыми ветками деревьев и листвой. Норико предложила им клаб-сэндвичи, разложила по тарелкам салат с орехами. Касуми не вмешивалась.
– А здесь медведи из леса не выходят? – посмотрев на играющих в саду детей, озабоченно поинтересовался Митихиро, впервые приехавший на Хоккайдо.
Исияма открыл банку пива и протянул ее Митихиро.
– Я интересовался у Мидзусимы-сан. Говорит, бывает, что и выходят, только сюда не доходят. Не беспокойся.
«Местные жители в горах всегда больше всего боялись встретиться с медведем», – рассеянно размышляла Касуми, когда поймала на себе взгляд Исиямы, сидящего напротив за столом. Она подняла взгляд, и глаза их лишь на секунду встретились. Этого было достаточно, чтобы у нее от радости сердце чуть не выскочило из груди. Когда Исияма смотрел на нее, его взгляд становился не таким, каким он смотрел на других людей, более мягким, более мужским. Вероятно, то же самое происходило и с ней. Касуми заволновалась, не замечают ли окружающие горячие, плотные волны, исходящие от них, и украдкой бросила взгляд на мужа и Норико. Эти двое продолжали обсуждать медведей.
– Медведи ведь плавать умеют.
– Не хотелось бы мне плыть на лодке по Сикоцу и встретить медведя.
– Это уж точно.
Норико весело рассмеялась. Митихиро, похоже, расслабился, увидев, что жена Исиямы оказалась такой приятной в общении. Он, не скрывая своей симпатии, без умолку говорил, обращаясь только к ней. Норико, похоже, тоже была не против поболтать с ним. Изредка она обеими руками собирала рассыпавшиеся по скатерти хлебные крошки и старательно стряхивала их в пепельницу. Когда мужчины тушили окурки, крошки загорались и комната на какое-то мгновение наполнялась запахом поджаренных ломтиков хлеба. Норико относилась к разряду женщин, знающих цену тепла семейных сборищ. Более того, ее, судя по всему, не тяготило общение с друзьями мужа. Несмотря на очевидные различия – возраст, окружение, стиль жизни, – у нее хватало мудрости не дать почувствовать эту разницу гостям. Она искренне обрадовалась вину, которое преподнес ей Митихиро.
– Я сама такое дорогое вино ни разу не покупала. Спасибо, очень тронута.
Касуми вспомнила утонченных, изящных друзей Норико, которых она видела у нее на свадьбе. Вкусы и наряды,