он, преграждая мне дорогу.
– В туалет. Нигде не могу найти, – вру я, даже не моргнув глазом.
– Туалет на втором этаже и ты прошла мимо него, зная это. Зачем врешь? – мальчик хмурит светлые брови и скрещивает руки на груди.
– А ты мысли читать умеешь, да? – я сажусь на корточки, чтобы посмотреть прямо в его синие глаза.
– Умею, – соглашается паренек. – Но ты не ответила. Зачем врала? Что ты хочешь здесь найти? Деньги? Так их у нас и так нет. Выживаем, как можем. Знания? Но тебе и так собирались показать наши уроки. Тогда что, Клео?
Я теряю равновесие и падаю на попу, ударяясь копчиком.
– Да чего ты привязался? – начинаю злиться. Этот мальчишка постоянно оказывается у меня на пути. Говорит странные вещи, словно знает обо мне что-то, чего не знаю я. – Что тебе нужно от меня?
– Я хочу, чтобы ты ушла. Ты здесь чужая, хоть и наша, – он опять говорит загадками.
Поднимаюсь и отряхиваюсь. Копчик ноет. Надо же было так глупо потерять равновесие. Еще и этот мальчуган вздумал меня пугать.
– Что ты имеешь ввиду? Ты можешь нормально объяснить или нет? – я понимаю, что срываюсь на крик слишком поздно.
Мальчик смотрит на меня исподлобья, кривит губы и вдруг начинает плакать. Сейчас он как никогда похож на обычного напуганного ребенка.
– Эй, ну, ты чего? Тише. Перестань, – сейчас как Иннокентий услышит, подумает, что я над ребенком измываюсь. Ужасное чувство неловкости. Никогда не умела ладить с детьми. А когда эти создания еще и ревут, меня это приводит сначала в смятение, а потом и в бешенство. Мальчик не успокаивался, и тогда я решила резко сменить тему. – А у тебя есть родители?
Переключение внимания сработало.
– Нет. Никого. Они мертвы, – мальчик пронзает меня взглядом, но плакать перестает, хоть губы у него все еще дрожат.
– А как тебя зовут? – надо закрепить результат.
– Витя, – парнишка вытирает нос рукавом и хлюпает.
Я старательно улыбаюсь ему.
– Хочешь конфетку? – спрашиваю я, роясь в кармане куртки, там точно завалялся леденец. Надо как-то задобрить этого мальчика, а дети обычно любят конфеты.
– Зачем мне твоя конфета? Наши тела просто оболочки, которым хватает и минимальных благ. Конфета доставит всего лишь минутное удовольствие. Лучше пожертвуй денег школе. Так ты принесешь пользу всем.
Я стою и ошарашенно хлопаю глазами.
– Витя, тебе точно шесть лет?
Его глаза по-прежнему сканируют меня. Хочется прикрыться, заслонить себя чем-то. Мне не нравится этот мальчик. Он кажется милым, но только до тех пор, пока ты не заговоришь с ним. В теле ребенка скрывается настоящий взрослый. И он слишком много знает об этом мире.
Даже я бы ни за что не отказалась от конфеты, а этот ребенок сказал, что она ему не нужна. Странный.
– Телу шесть, – соглашается мальчик. – Но я знаю, что мне больше. Я помню свои прошлые жизни. Помню войну. Помню, как меня убил совсем молодой парень. У него тряслись руки, на голове окровавленный бинт. Мы оба стояли в лесу. Оба изможденные. Грязь покрывала наши лица. Дуло