пришли делить землю?
– Да.
– Теперь то, что у меня в цветочных горшках, я могу выбросить?
– Можете. Мы вам дадим землю в аренду.
– Землю моего отца мне в аренду, хорошо. А на какой срок?
– Можем на пять лет, а можно и на двадцать пять, – сказала Памила Варлаамовна. – В зависимости от необходимости, исходя из взаимных интересов, интересов государства и прочих интересов. Сами понимаете, сейчас такое время. Мы, служащие, сидим на маленькой зарплате, да и Белый дом требует ремонта…
– Сколько?
– Ну, нельзя же так сразу, Валерий…
– Иванович, – подсказал землемер.
– Так вот, Валерий Иванович, мы… никакие мы не взяточники, мы служащие, представители новой демократической власти. Ехать сюда долго, тяжело, я вот последние копейки на бензин отдала, можете спросить у водителя.
– Памила Варлаамовна сильно пострадала по пути к вам, Валерий Иванович.
– Что же могло случиться с уважаемой Памилой Варлаамовной?
– У нее босоножек на левой ноге приказал долго жить, – трагически произнес землемер.
– Ах ты, Господи, Боже ты мой! А ножку вы не подвернули?
– К великому счастью, все обошлось.
– Больше ни за что не поеду в такую даль, – чуть не плача, произнесла Памила Варлаамовна.
– Надо раскошелиться, – шепнул землемер. – Это все окупится, уверяю вас.
– Но это же земля моего отца. До освобождения края войсками НКВД, простите, советскими войсками, эта земля принадлежала отцу на правах частной собственности. Почему бы теперь, после падения коммунизма, не восстановить справедливость?
– Он еще упирается? Пошли. Пицце отдадим, вон его заявка у меня в сумке лежит, – угрожающе сказала Памила Варлаамовна.
– Нет, нет, что вы?! Если этого требуют взаимные интересы, а также интересы вильной Украины, что ж! Я готов. Двести пятьдесят долларов хватит?
– Что с вами сделаешь? – вздохнула Памила Варлаамовна. – Пусть двести пятьдесят и по чашке кафа. А мы пошли отмерять. 0, 8 гектара мы вам приватизируем, а полтора гектара отдаем в аренду сроком на двадцать пять лет. Вы, судя по вашему возрасту, столько не проживете.
– Нет, что вы? Мне бы лет десять протянуть…
– Есть ли у вас резиновая обувь? У Памилы Варлаамовны и второй босоножек на правой ноге может выйти из строя. Не носить же мне ее на руках.
– Такую тушу, – подсказал Валерий Иванович. – У меня кирзовые сапоги остались. Им сорок лет. Я в армии в них служил. Можно считать, что это еще Сталинские сапоги. Берите, мне не жалко.
– О, музейная редкость, хи—хи—хи, с удовольствием одену.
Слуги народа ушли отмерять земельный участок, а Валерий Иванович затопил плиту, чтоб заварить кафу. Нашлась коробка конфет, торт, бутылка шампанского, бутылка коньяка, масло и пахучий свежеиспеченный хлеб. Все это было собрано на стол под навесом на фоне роскошной зелени.
Все шло хорошо. И вдруг,