желудок шелухой! Сейчас я вас накормлю, а за обедом и поговорим, – всплеснула руками Галина Кирилловна.
Она почти что покинула комнату, когда раздалось деликатное покашливание Марии Дормидонтовны. Хозяйка квартиры повернулась к счастливой обладательнице безразмерной «Копейки». Старушка в сотне юбок смотрела таким внимательным взглядом, словно боялась пропустить малейшее подергивание лицевых мускулов Галины Кирилловны.
– Грюзельдина… так это… мы с тобой миримся?
Даже кот посмотрел на хозяйку квартиры. Та поджала губы и кивнула:
– Манюринда, я сожалею о том, что по глупости и ненужной гордости так много времени потеряли. А ведь мы могли быть вместе… Конечно же миримся! Поможешь накрыть на стол?
Так козочка не перепрыгивает с утеса на утес, как Мария Дормидонтовна вылетела из кресла и оказалась возле сестры. Прошел миг, и одна бабушка повисла на второй. Улыбки обеих женщин можно помещать на плакаты о счастливой старости.
Игорь хмыкнул, но от комментариев воздержался. Кот тоже ничего не сказал. Глядя на них, промолчала и я.
Объятия старушек продлились недолго, и обе скрылись в глубине коридора. Вскоре со стороны кухни послышалось звяканье посуды, и потянулся вкусный запах котлет.
Я почувствовала, что ещё немного и захлебнусь слюной. Старушки-веселушки не стали томить молодые организмы, вскоре на столе водрузилась кастрюля с картофельным пюре, тарелка с ещё шкворчащими котлетами и блюдо с крупно порезанными овощами. От хлеба ещё шел парок, а по стенке запотевшей банки молока катилась крупная капля.
– Налетай, молодежь. На нас не смотрите, мы по крошке съедим и сыты будем, а вам силы ещё ой как понадобятся, – накладывала в тарелки с гжельской синевой Галина Кирилловна.
– Это вы наколдовали? – спросила я, глядя, как вырастает желтая пирамида, а с краю прикладываются два крупных мясных медальона.
– Нет, мы на мелочи бытовые стараемся не тратить магию. Если руками сделать можно, то и колдовать не надобно, – улыбнулась водительница «Копейки».
– Крутая хаванина! Если такую жрачку будут каждый день подгонять, то я забурюсь здесь на месячишко, – восхитился Игорь, а после перевел взгляд на Марию Дормидонтовну. – Бабулоид, меня уже запарил этот базар. Пусть Олеська так бакланит! Она так даже круче будет, а то как лохушка голимая ходит.
Галина Кирилловна покачала головой:
– Нет уж, дружок. Если послужил виной моего гнева, то будь добр отработать. Иначе я тебе какое-нибудь другое проклятье повешу.
– Всё всосал, – тут же поднял руки Игорь. – Заткнулся и не пахну.
Я скосила на него глаза, хитро улыбнулась (не только мне мучиться) и тут же уронила котлету на пол. Кот белой молнией метнулся к нежданному подарку и утащил его в уголок, где с урчанием начал радоваться жизни.
Галина Кирилловна укоризненно покачала головой:
– Бедная девочка, немало тебе придется вытерпеть. А если действие нашего проклятия на потомках Андронатия