Впервые под куполом цирка медведь Гоша и обезьяна Эмма!"
Что-то тёплое шевельнулось в груди юного магистра. "Нельзя!" – твердил ему голос пятилетнего безусловного подчинения. "Я только один глазком посмотрю!" – просил тринадцатилетний мальчишка, рожденный в цирке и им воспитанный.;
И также по давней цирковой привычке он не пошёл к парадному входу, а, потолкавшись среди повозок и наспех сколоченных домиков, нырнул в небольшую дверь за брезентовым пологом, и сразу в нос ему ударили запахи. Если не считать того, что откуда-то тянуло резким запахом паленой парусины, пахло как обычно в цирке: зверями, потом, мокрыми опилками – это с детства было так близко и знакомо ему, что на глаза навернулись слезы. Он прошёл по брезентовому коридору и, никем не замеченный, остановился у форганга; отсюда ему был виден весь манеж.
Как раз в это время на нём шёл объявленный аттракцион. Воздушные акробаты и вправду выделывали чудеса: мужчины в костюмах а-ля белая гвардия гонялись по воздуху за девушками в коротких алых плащах и таких же трико лонжей в призрачном свете циркового освещения не было видно и казалось, что акробаты действительно просто летают. Между красными и белыми металась девушка в голубом, которая в руках держала картонных голубей – в них стреляла из самых немыслимых положений девушка в черном с золотом трико, попутно успевавшая крутить сальто с обезьяной, одетой в маленькую черную папаху и смешные галифе. Один из "белых" таскал за собой небольшого медведя, скорей, медвежонка, который в конце концов стал держать в зубах небольшую трапецию, на которой крутилась обезьяна.
Зрелище было ярким и захватывающим, ловкость артистов справедливо награждалась аплодисментами, а когда один из "белых", подстреленный "красной", стал стремительно падать, зал замер от ужаса и облегченно вздохнул, когда артист в последнем прыжке ухватился за перекладину.
Артистка в черном первой соскользнула по канату на манеж, и шпрехшталмейстер громко провозгласил:
– Наталья Романова!
Господи, неужели… Но та, другая Наталья, была Соловьева! "Ты забыл, – сказал он самому себе, – что девушки порой выходят замуж? Или берут сценические псевдонимы? Но тогда зачем псевдоним девушке, которая и так живёт под чужой фамилией?! Мне нужно с ней поговорить!" – "О чём?" спрашивал суровый голос. "Я должен знать: она это или не она? Впрочем, это неправда. Я и так знаю, что это – ОНА! Девушка, в которую был влюблен глупый мальчишка! Разве есть ещё на свете девушка с такими же зелеными глазами и с такой же доброй улыбкой? Вон как прижалась к ней обезьяна даже звери понимают, какой удивительный она человек!" Он отошёл в тень, чтобы его не заметила бегущая мимо счастливая Наташа.
"Нужно уходить! О чём могу говорить с нею я, давший обет служения Аралу?" – думал он, уходя прочь.
Пять лет назад умный, знающий тайны хатха-йоги и Тибета магистр шестой ступени Саттар-ака приблизил к себе, стал обучать всему тому, что знал сам, тринадцатилетнего пленного мальчика. Судя