больше ничего.
– Кто-нибудь, на помощь! – кричу я изо всех сил. Меня услышали бы даже посреди бури, что уж говорить про тихое утро. – Кто-то похитил мою жену!
Я выпрыгиваю из лодки, хватаю плачущую Обри и бегу по бетонным ступеням к лужайке за пляжем. Там я ставлю Обри на землю.
– Все будет хорошо, – говорю я. – Стой здесь. Никуда не уходи. Хорошо?
– Я хочу к маме, – жалобно говорит Обри.
– Да, милая, – я пытаюсь ее успокоить. – Я тоже.
Из коттеджа раздаются голоса, и я гадаю, не привиделось ли мне все это. Может, свет, отражавшийся от поверхности воды, исказил реальность. Я взбегаю по ступенькам террасы, пересекаю кухню, врываюсь в гостиную, окно которой выходит на Худ-Канал и покрытые хвойными деревьями холмы.
– Софи?
Конечно, это всего лишь телевизор. Софи здесь нет. Показывают рекламу кастрюли-скороварки.
Я сам словно очутился в кастрюле.
Я тяжело дышу. Мое сердце пытается вырваться из груди. У меня вот-вот случится сердечный приступ. Я упаду на этот старый сосновый пол, которым Софи так восхищалась сегодня утром, поедая вафли. Что происходит?
Я возвращаюсь наружу и вижу женщину с двумя детьми, видимо, возвращающуюся с прогулки.
– Кто-то похитил мою жену! Вызовите полицию! Помогите!
Женщина смотрит мне в глаза и понимает, что я не шучу. Она посылает мальчика с девочкой в «Хризантему», а сама достает телефон.
На бегу я кричу пожилому мужчине с собакой, чтобы он тоже набрал 911. Здесь ужасное покрытие. Мой телефон ловит сигнал от силы четверть времени – и не ловит, когда это нужнее всего. Как сейчас.
Я поднимаюсь по ступеням мимо джакузи, в направлении, куда незнакомый мужчина унес мою жену. Я бегу так быстро, как только могу. Я довольно высок, и заросли малины, обрамляющие дорогу над коттеджами, исполосовывают мне руки.
– Софи! Софи!
Тишина.
Добравшись до дороги, я ничего не нахожу. Ни следа Софи. Ничего. Мимо проезжает серебристая «Хонда-Аккорд», и я бросаюсь ей наперерез, но водитель не останавливается, а объезжает меня, показывая мне средний палец.
– Да пошел ты! Моя жена! Кто-то похитил мою жену!
Машина уезжает, и без очков я не могу разобрать номерной знак. Я судорожно втягиваю в легкие воздух и бегу обратно к коттеджу.
Женщина из коттеджа посередине представляется Терезой Дибли. Она говорит, что позвонила шерифу.
– Что случилось? – спрашивает она.
– Не знаю, – говорю я. – Мы с дочерью катались на лодке, и я увидел, как кто-то на берегу спорит с моей женой, а потом он ударил ее, схватил и куда-то понес. Я уронил очки. Плохо видел. Но она была прямо здесь.
Я показываю на осколки бокала, из которого Софи пила, сидя на дамбе.
– Вы тоже пили? – спрашивает Тереза.
– Нет.
С чего она это взяла? Я дрожу. Задыхаюсь. Я в шоке. Но я не пьян. Я знаю, что я видел. Или частично видел. Я знаю: кто-то похитил мою жену. В глазах Терезы смешиваются сочувствие и встревоженность.
– Полиция