за одного из сыновей Тоупа, и никто бы ей не позволил беседовать с увечным гоблином-горшечником».
Мысль была вполне благонамеренная, да только боль, пожирающая Гиффорда изнутри, от этого не уменьшилась. Когда появится более достойный мужчина – то есть практически любой другой, – он потеряет Роан. Нет, не любой другой. И не я. Ей нужен мужчина, чье прикосновение она сможет выдержать. Тот, кто заключит ее в объятия, и она не вскрикнет от ужаса. Гиффорд не сомневался, что такой день наступит. Обязательно наступит. Он неустанно молился Мари, чтобы та исцелила Роан и позволила ей жить обычной жизнью. Гиффорд верил, что его молитва будет услышана, и когда этот день придет, он будет радоваться за Роан, несмотря на то, что его сердце разобьется на мелкие кусочки, а счастье навсегда исчезнет из его жизни.
– Может, пфисядем здесь? – предложил он, указывая на нагретый солнцем уголок, поросший густой травой, – подальше от кузницы, чтобы удары молотов не потревожили их беседу.
– Погоди, – сказала Роан. – Почва еще влажная. – И она положила свой кожаный фартук на землю.
Гиффорд улыбнулся.
– Что?
– Ничего, – он покачал головой. – Пфосто это очень в твоем духе.
– Что в моем духе?
Просто я люблю тебя, вот и все; каждый мой вздох, каждая мысль, каждое биение сердца – для тебя, потому что ты – больше, чем человек; ты – целый мир, богатый, яркий, удивительный, волшебный, и я хотел бы до конца своих дней исследовать его леса, поля и ручьи.
– Обо всем думаешь.
Роан посмотрела на кусок кожи и пожала плечами.
– Просто не хочу, чтобы мы перепачкались в грязи.
Гиффорд открыл мешок с едой, и лицо Роан расплылось в улыбке.
– Ой, куриные ножки! – воскликнула она. – Обожаю куриные ножки! Я возьму одну, а ты бери вторую.
– Они обе для тебя.
– Нет, нет! – Она затрясла головой, вцепившись зубами в куриное мясо.
– Это не моя еда. Я пфосто посмотфю, как ты ешь.
– Поешь со мной. Очень вкусно. – Роан вытерла куриный жир с подбородка, взяла вторую ножку и протянула Гиффорду.
– Ну если только кусочек.
– Ой, тут еще желтый сыр! – восхитилась Роан, развернув тряпичный сверток.
Гиффорд смотрел, как она жадно поглощает свой обед. На тренировочной площадке воины отрабатывали удары; оттуда доносились отрывистые команды наставника-фрэя. Из кузнечной трубы поднимался дым, и весенний ветерок уносил его на восток. Роан все-таки заставила Гиффорда съесть немного курицы, прежде чем прикончила все до последней крошки.
– Славно здесь, пфавда? – Гиффорд улегся, опершись на локти. Руки съехали с кожаного фартука, и рукава намокли. – Давай так обедать каждый день. Что скажешь?
Не переставая жевать, Роан огляделась и кивнула, хотя Гиффорд так и не понял, на какой именно вопрос она отвечает.
– Если хочешь, можем пфойтись, – робко предложил он.
– Не могу. – Роан указала на кузницу. – У меня много работы.
– По словам Пефсефоны, ты и так пофазительно многого добилась.
– И