в стороне то время, что я провел в тот вечер один в лесу, играя сам с собой в игры, которые выдумывают дети, чтобы позабавиться. Последние беззаботные часы моей жизни. Последние мгновения моего детства.
Оставим в стороне и мое возвращение в лагерь в тот час, когда солнце как раз начинало садиться. Зрелище тел, раскиданных, как поломанные куклы. Мерзкий запах крови и паленого волоса. И как я бесцельно блуждал, слишком растерянный, чтобы испугаться по-настоящему, оцепеневший от шока и ужаса.
На самом деле, я бы вообще предпочел оставить в стороне весь тот вечер. Я бы вовсе избавил вас от этой ноши, если бы одна ее деталь не была необходима для истории. Деталь существенная. Петля, на которой висит вся история, будто распахнутая дверь. В некотором смысле, с этого-то и начинается сама история. Так давайте уж покончим с этим.
В недвижном вечернем воздухе висели разрозненные клочья дыма. Было тихо, как будто вся труппа к чему-то прислушивалась. Как будто все вместе затаили дыхание. Небрежный ветерок заставил встрепенуться листву на деревьях и понес клок дыма мне навстречу, точно облачко, летящее над самой землей. Я вышел из леса и прошел сквозь дым, направляясь к лагерю.
Выйдя из дымного облака, я потер слезящиеся глаза. Я осмотрелся и увидел Трипову палатку: она лежала, наполовину завалившись, и тлела в его костерке. Специально обработанный грубый холст горел медленно и неровно, и едкий сизый дым стелился над землей в тихом вечернем воздухе.
Я увидел труп Терена, лежащий возле его фургона, и сломанный меч у него в руке. Обычно он носил зеленое с серым, сейчас все это было влажным и красным от крови. Одна нога у него была неестественно вывернута, и из-под кожи торчала сломанная кость, белая-белая.
Я так и застыл, не в силах отвести глаз от Терена. Серая рубаха, красная кровь, белая кость. Я пялился на него, как будто то был чертеж из книжки, который я силился прочитать. Все тело у меня онемело. Мысли как будто вязли в сиропе.
Какая-то крохотная разумная часть меня сознавала, что я в глубоком шоке. Она твердила мне это снова и снова. Я пустил в ход всю Бенову науку, чтобы не обращать на нее внимания. Я не хотел думать о том, что вижу. Не хотел понимать, что тут произошло. Не хотел знать, что все это значит.
Не знаю, сколько времени прошло, но наконец перед глазами у меня проплыл еще один клок дыма. Тогда я, словно в тумане, присел к ближайшему костру. Это был костер Шанди, и над ним висел котелок. Там варилась картошка. Странно привычное зрелище среди этого хаоса.
Я сосредоточился на котелке. Хоть что-то нормальное. Взял палочку, потыкал содержимое, увидел, что картошка готова. Нормально. Я снял котелок с огня и поставил его на землю рядом с трупом Шанди. Одежда на ней висела клочьями. Я попытался откинуть с лица ее волосы, и рука сделалась липкой от крови. Пламя костра отражалось в ее пустых, невидящих глазах.
Я встал и бесцельно огляделся по сторонам. Палатка Трипа теперь разгорелась, а фургон Шанди стоял одним колесом в костерке Мариона. Пламя всюду отливало синим, отчего вся сцена выглядела нереальной,