Хомяк, может, пойдёшь и голышом её приголубишь?..
– Ты чё?!.. с луны свалился?.. где я её в темноте-то найду?!.. Брось обращать внимания на всякую хрень! Домой прибудем, наедимся, так уже наедимся!
За все голодные годы и за весь долгий срок, что тянули в гадючьем детдоме… Сказал Хомяк, еле ворочая языком переполненного рта, и продолжая запи-
хивать в рот какую-то попавшуюся под руку вкуснятину. Подойдя к витрине, где стояла ликёроводочная продукция: вновь пришлось посветить фонари- ком. Какое-то время выбирали ликёры: да чтобы были послаще. Напихали бу- тылок в карманы, а в мешок уже сверху набросали всяких консервов, не глядя. И так как мешок был уже под завязку, принялись его укнутовывать кус- ком всё той же бельевой верёвки. Взяв по краям, перевалили мешок на ту
сторону окна, поочерёдно вылезли… И в эту минуту в глаза им ударил яркий луч света – прожектор. А вместе с ним затявкала овчарка, и в «матюгальник» – из мегафона прозвучал грубый, но требовательный голос: «Поднимите руки и повернитесь лицом к стене!.. При попытке сопротивления или попытке по-
бега, будет применено оружие. Стрелять будем на поражение!..». Операция по экспроприации сладостей и остальной всякой вкусной еды в стенах азов- ской кооперации, не дойдя до своего завершения, рухнула, вопреки всем
ожиданиям. Вскоре и суд состоялся: чего там тянуть?.. всего-то два, поло- умка. А после суда и ехать далеко не пришлось. Как раз, почти напротив, где магазин брали: через железнодорожные пути перейти, и вот она – и зона!..
исправительная колония для несовершеннолетних – «малолетка». Притом не где-нибудь, а рядышком с хим-складами: теперь два года вместо копчёной колбасы и ликёра, пришлось, нашим отмороженным персонажам, вдыхать с хим-складов аммиак. А если взобраться на второй этаж жилого корпуса коло- нии «малолетки» и посмотреть в окно, в сторону посёлка Красногоровка, то даже крышу вполне можно рассмотреть того злосчастного магазина. Отсидев в колонии от звонка до звонка, ибо особыми талантами – эти хмыри – не бли- стали, чтобы выйти на волю по условно-досрочному, потопали они, куда их и направили. Не проявляя зла и не тая обиду, на кого бы то ни было в этом мире, как и на свою судьбу и на органы опеки в погонах: в общем зла ни на
кого не имели. Начхав на всякое своё самолюбие и подсмыкнув штаны на пу- пок, отправились эти два, придурка, на призывную комиссию в военкомат, намереваясь, честно отслужить где-нибудь в стройбате. В первом же каби- нете врачебный консилиум принялся на обоих писать «досье» – притом с за- главной буквы: и что больше всего удивляет, – о чём писали-то?! Что, оказы- вается, эти два индивида, ни под каким соусом и при любом раскладе, не го- дятся даже в стройбат сторожами, кирпичи охранять. Призывник Сундуков
страдал таким плоскостопием, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Все сбежавшиеся в кабинет – коллеги – пристально стали глядеть на небывалое
зрелище. Все от медицины, все