книжках – «совокуплением», а в романтических романах «занятием любовью». Мат был совсем непристойным для молодых девиц вроде моих одноклассниц. «Секс» звучал по-прежнему запретно, «совокупление» противно, а «заниматься любовью» было чем-то приторно-сопливым. И тут появилось неизвестно кем придуманное словечко «трахаться». Оно быстро прижилось в народе и с легкостью употреблялось и малолетними лолитками, и совсем взрослыми людьми.
Митрофанова лениво пускала дым в приоткрытое окно.
– Ну, и… откуда ты… – пытались выяснить заинтригованные девчонки.
– Я лично своими глазоньками, – Митрофанова тыкнула двумя растопыренными пальцами в сторону своих глаз, – вот этими… видела… – она снова затянулась.
– Что ты видела?
– Ага, свечку она держала, – хихикнула Крылова, не выдержав затянувшихся пауз Митрофановой.
– Свечку не держала, врать не буду. Но я видела, как Машка вылезла из «жигулей» одного очень солидного дядечки…
– Ладно тебе, подумаешь… – недоверием пытались вызвать на откровенность Митрофанову девчонки. – Выходила из машины… Может, это был ее дядя? Или папин друг…
– Возможно, и папин друг, – невозмутимо подтвердила Митрофанова, сплевывая прилипшую к губе крошку табака. – Мужик ей и правда в отцы годился. Но только трахается она с ним…
– Да с чего ты взяла? – мы стали раздражаться. – Или говори, или не начинай…
– Да с того, что он вывел Машку из машины, обнял, поцеловал взасос… вот прям вцепился губищами в ее рот и долго не отпускал… и еще он сказал, что она секс-бомба мирового масштаба…
– А ты откуда…
– От верблюда, – прервала Митрофанова возглас недоверчивой Гальской, – я стояла рядом. Машину ловила. Думала сначала, что «жигуль» тормознул, чтобы меня подхватить. А это они подъехали… И я все слышала. Я как сообразила, что из машины Машка вылезает, сразу сделала шаг назад и встала за деревом.
– Так, может, это была не Машка, коль ты не видела…
– Так, – психанула Митрофанова, – повторяю для недоверчивых: я успела увидеть Машку, когда та выходила из машины. Меня она заметить не успела. Не до меня ей было. Привязались… Лучше бы послушали, что Машка ему ответила…
– Что? – раздалось сразу несколько заинтригованных голосов.
– Она сказала, что он… по-моему, Анатолий… фи, дурацкое имя… – Митрофанова пренебрежительно скривила губки и закатила глаза, желая продлить напряжения от своей истории, – так вот, она после его возгласа о том, что она секс-бомба, ответила, что он гигант секса…
Девчонки затихли, поняв, что Митрофанова не врет, и приготовились в ожидании продолжения «концерта». Вдохновленная таким вниманием Митрофанова стала рассказывать, как Машка хвалила необычайно большой член Анатолия, объясняла, какой он вкусный… Я почувствовала, как внутри меня что-то сжалось.
«Интересно, как это… вкусный?