астр, на щеках выступили багровые пятна и подрагивали желваки, откровенно выдавая волнение. Не дойдя до Максима пару метров, я вдруг резко изменила траекторию пути и направилась мимо него. Мои нервы не выдержали, а стыд неизвестно чего буквально отключил рассудок. Я не соображала, что делаю. Казалось, все смотрят на этого мальчишку «под Лениным», насмехаясь над его глупым видом.
«Все, наверное, понимают, что сейчас у нас с ним произойдет», – думала я тогда, краснея от самой мысли. Будто мы собирались заниматься чем-то непристойным и люди могли увидеть нас голыми.
Максим не растерялся и, сделав шаг в мою сторону, быстро догнал меня, тут же сунув астры, видимо желая избавиться от них как можно скорее.
– Привет, – сказал он, тяжело дыша, будто не стоял, а бежал стометровку на спор.
– Привет, – ответила я так тихо, что сама себя не расслышала. В горле застрял огромный еж.
Быстрым шагом я продолжила идти по аллее парка, Максим на расстоянии полушага следовал за мной. Мы шли быстро, словно желая скорее спрятаться за деревьями от посторонних глаз. Найдя удобные скамейки в зарослях пышного кустарника, мы наконец уселись. Некоторое время мы молчали, продолжая смотреть впереди себя, не решаясь даже коротко взглянуть друг на друга. Пауза затягивалась, и Максим начал что-то говорить. Я совершенно не могу вспомнить, о чем он рассказывал. Внутри меня прокатились волны. От живота в разные стороны. Казалось, все внутренности сотрясает внутриутробное землетрясение. Наверное, так нельзя выразиться. Землетрясение – это когда земля трясется. В моем случае это было «внутреннее трясение». Трясение внутренних органов. Из них словно кто-то пытался взбить коктейль. В голове было мутно, и слова Максима почти не доходили до мест, отвечающих за понимание.
Максим тарахтел – видимо, таким образом хоть немного снимая стресс. Я идиотски хохотала. Это была разрядка моего организма. «Внутреннее трясение» утихло, и я перестала бояться.
«В конце концов, это не первый встречный, – успокаивала я свои страхи, – это же Максим… и вообще, он даже рукой меня ни разу не коснулся!» – подумала я, окончательно придя в себя.
– Давай выпьем! – услышала я.
Максим, похоже, тоже успокоился. И осмелел. Не ожидая моего ответа, он полез в спортивную сумку, которую нес на плече, а теперь валявшуюся на земле у его ног.
Из недр сумки он достал бутылку вина и пару пластмассовых стаканчиков. Мне не хотелось ударить в грязь лицом и показаться маменькиной дочкой, и я, лихо глотая вино крупными глотками, выпила красную пахнущую сладким жидкость до последней капли.
– Вот, – игриво сказала я, перевернув стаканчик кверху дном, демонстрируя, что все выпито.
Моя голова, и без того «пьяная», кружилась, как осенние листья вокруг нас. В момент вылетели все страшилки, сдерживающие меня так долго. Я кокетничала, улыбалась, закатывала глаза, понимая, что нравлюсь