отыскалась без труда. Науали даже не удивился этому: – не было сил. Зашел под темные своды, улегся на сырой замшелый известняк пола, прикрыл глаза. Он решил: если не пытаться уйти от чудовищ из сна, покориться им, они мгновенно его прикончат.
Уснуть долго не удавалось. Он лежал, стараясь не шевелиться. Вслушивался в монотонный легкий стук капель где-то вдалеке. Ворочал в голове как камни свои тяжелые мысли. Ему вспомнился сон из раннего детства. Науали думал, что давным-давно его забыл и теперь даже удивился, припомнив все до мельчайших подробностей. В том сне он видел маму в тюрьме за глухой стеной из серого камня. Широкие деревянные ворота темницы были открыты. Маленький Науали стоял перед ними. Заметив его из внутреннего двора тюрьмы, мама улыбнулась и побежала навстречу. И он тоже, спотыкаясь, заковылял к ней. Когда между ними оставалось всего несколько шагов, створки с грохотом захлопнулись. Секунда – и перед Науали были только ряды толстых, потемневших от времени бревен. И в них ни единой щели, никакой надежды увидеть маму.
Малыш смотрел на ворота, обмирая от ужаса и горя, пока они не задрожали, не расплылись, превратившись в густой желтый туман. Науали подошел к колышущейся стене, но не удержался, бухнулся на колени. Потом он долго полз на четвереньках наугад сквозь эту желтую зыбкую взвесь. Звал маму, но предательский туман был настолько плотным, что гасил любые звуки. Мама его не слышала. Он все полз и полз, пока не проснулся. А проснувшись, понял, что мамы нет. Она пропала.
Почему? Почему она ушла? Почему бросила его? На этот вопрос ему никто так никогда и не ответил. В тот день Науали было, пожалуй, тяжелее, чем сейчас. Он долго плакал, звал маму, отца, они его не слышали. Прошел час или два. Он сильно проголодался, но никто так и не подошел к его кроватке, огороженной высокой деревянной балюстрадой. Он сидел, тер кулачками заплаканные глаза и вдруг увидел: из беленой стены напротив него вылез большой извивающийся змей в пышном воротнике из зеленых перьев кецаля.
– Я тебя съем! – сказал Пернатый Змей, широко разевая зубастую пасть.
– Не! – не согласился Науали и спросил: – Ма! де ма?! – На его младенческом языке это означало: «Где мама?»
– Я ее уже съел, – сообщил Змей и отрывисто засмеялся: – Ха-ха-ха!
– Не! Не! – пискнул малыш и крепко зажмурил глаза. А когда открыл опять, Змея уже не было. Он лежал совсем, как сейчас, глядя в пустой белый потолок, пока не пришел отец…
Провалявшись на полу пещеры часа два, Науали наконец-то задремал. Ему снился обычный сон, правда, очень яркий. Он видел Иксочитли, которая вместе с Тепо собиралась в путешествие. Они купили билеты, сели в поезд. Паровоз сперва пыхтел по равнине, потом карабкался по какому-то горному серпантину и вот выбрался на ветхий мост, перекинутый над бездной: тот самый, из его снов. Поезд не добрался и до середины моста, когда вдруг хрустнуло несколько балок, беспорядочное нагромождение которых держало эту конструкцию