от собаки до говорящей лошади или гигантского белого червя, а Науали все бежал, все летел. Далеко позади оставался город, предместья, водяные огороды-чинампы. Лесная дорога вела его к морю, на другом берегу которого начинались высокие горы. Он летел над бездонной пропастью, через которую был перекинут ветхий железнодорожный мост, летел над акведуками. Летел над огромным каменным дворцом в тысячу этажей, похожим на столичный магазин игрушек Коконейотля, только в сотни раз больше. Летел, пока не выбивался из сил и не опускался на землю, где его опять поджидали чудовища.
Порой, спасаясь от преследователей, он попадал в такие странные места, что боялся никогда не вернуться. Одним из них была черная пещера: бесконечно длинный сводчатый коридор, со множеством боковых ответвлений. Стены пещеры покрывал черный бархатистый мох. Под слоем мха был камень: тоже черный и гладкий как обсидиан. Чудовища сюда не совались. Но почувствовать себя здесь в полной безопасности Науали мешало чье-то почти неуловимое присутствие. Может, кто-то таился в темных туннелях, может, черный мох на самом деле был не таким безобидным, каким хотел казаться и подглядывал за ним с каменных валунов.
А однажды Науали попал в место, настолько далекое от известного ему мира, что несколько дней после этого не мог прийти в себя. Внутренняя поверхность гигантского шара, покрытая ледяной коркой, тянулась на сотни километров. До этого Науали видел только ледяные кубики для коктейлей. Он и представить не мог, что льда может быть так много. Горизонта здесь не было. Ледяной наст плавно загибался вверх и переходил в небо – такое же свинцово-серое, изрезанное глубокими бороздами, как и земля. По льду в вихрях снежной крупы медленно брели очень высокие сгорбленные серые фигуры. У них были непропорционально длинные руки и ноги, а еще вытянутые лица без носа и глаз – с одним широким ртом. Над фигурами в воздухе вились крупные хищники похожие на акул. Случалось, что какая-нибудь акула распахивала широкую пасть, усеянную треугольными зубами. Падая на одного из серых людей, она проглатывала его целиком. Соседи проглоченного не обращали на его гибель никакого внимания: продолжали все так же устало брести вперед. Смотреть на это было физически тяжело. Науали казалось, будто ему открылось что-то запретное то, чего не должен видеть ни один человек. Утром он пришел в ужас от мысли, что вернулся из путешествия в ледяной мир стариком. Именно так он себя чувствовал в тот миг. Только в уборной перед зеркалом Науали немного успокоился…
Так было почти каждую ночь. Науали боялся своих снов, ненавидел их и стыдился: «Скорее всего, это какие-то шаманские дела, – думал он, – а у всех шаманов, как известно, мозги набекрень. А я? Разве я из этих? Нет уж, увольте!»
Часто он будил посреди ночи своими криками младшего брата Уэцтвицли – вот кому он не рассказал бы об этих снах ни за какие коврижки! Если бы Твицли только узнал, –