Лорен Оливер

Реквием


Скачать книгу

наставление, которое мне вручили после процедуры и которое, согласно предисловию, «содержит ответы на самые распространенные – и редкие! – вопросы, касающиеся процедуры и ее последствий».

      Я быстро нахожу главу о снах, просматриваю несколько страниц. На них подробно, с нудными специальными терминами, описывается побочный результат процедуры – сон без сновидений. Затем я натыкаюсь на предложение, от которого мне хочется прижать книгу к груди: «Как мы постоянно подчеркиваем, все люди разные, и хотя процедура минимизирует различия в темпераменте и особенностях характера, она неизбежно воздействует на всех по-разному. Примерно пять процентов исцеленных сообщают, что продолжают видеть сны».

      Пять процентов. Не так уж много, но все же и не аномалия.

      Давно уже я так хорошо себя не чувствовала. Я закрыла книгу и приняла внезапное решение.

      Сегодня я съезжу на велосипеде к дому Лины.

      Я уже много месяцев не бывала рядом с ее домом в Камберленде. Это станет данью нашей прежней дружбе и способом избавиться от скверного ощущения, преследующего меня с тех пор, как я увидела Дженни. Лина, конечно, не устояла перед болезнью, но, в конце концов, это отчасти было и моей виной.

      Наверное, потому я и думаю о ней до сих пор. Исцеление подавило не все чувства, и вина продолжает искать выход.

      Я проедусь к этому старому дому, увижу, что там все в порядке, и мне станет лучше. Вина требует прощения, а я не простила себя за свой вклад в преступление Лины. Мне приходит в голову идея прихватить с собой немного кофе. Тетя Лины, Кэрол, его любила.

      А потом я вернусь к своей жизни.

      Я наскоро умываюсь, натягиваю джинсы и любимую теплую кофту, мягкую после многих лет общения с сушилкой, и, не расчесываясь, скручиваю волосы в пучок. Лина всегда корчила рожи, когда я так подбирала волосы. «Нечестно! – говорила она. – Если я попытаюсь сделать так, у меня на голове окажется воронье гнездо!»

      – Хана! Что-то случилось? – окликает меня из коридора мать. В ее приглушенном голосе звучит беспокойство.

      – Да нет, ничего, – отзываюсь я. – А что такое?

      Мать смотрит на меня с подозрением.

      – Ты… ты что, поешь?

      Должно быть, я, сама того не осознавая, начала напевать себе под нос. Мне делается жарко от смущения.

      – Я пыталась вспомнить слова одной песни, которую мне играл Фред, – быстро говорю я. – Но вспомнила совсем немного.

      На лице матери отражается облегчение.

      – Ее наверняка можно найти в ЛАММ, – советует она. Потом берет меня за подбородок и некоторое время критически изучает мое лицо. – Тебе хорошо спалось?

      – Отлично, – отзываюсь я, высвобождаюсь из ее хватки и иду к лестнице.

      Внизу папа расхаживает по кухне. Он уже одет для выхода на работу – осталось лишь повязать галстук. Стоит мне взглянуть на волосы отца, и я понимаю, что он смотрел новости. С прошлой осени, с тех самых пор, как правительство сделало первое заявление, подтверждающее существование зараженных, отец требует, чтобы новости были включены почти постоянно, даже когда мы уходим из