Надежда.
– С момента её появления в детском доме, – подчеркнул Клим. – Безусловно, если ты помнишь историю Коростелёвой. Если нет, то давай достанем личное дело и…
– Не надо, – отмахнулась девушка, которая, оказавшись семь лет назад на своей должности, сразу после окончания педагогического университета, поначалу проявляла завидное рвение, пытаясь зарекомендовать себя наилучшим образом, и соответственно хорошо изучившая воспитанников, с какими ей предстояло работать. – Аню перевели к нам из «Дома ребёнка», где она пробыла буквально несколько месяцев, пока ей не исполнилось три года.
– Родители известны?
– По документам она дочь матери-одиночки. Женщина умерла, заболев вирусным менингитом.
– А у неё не было больше никаких родственников?
– Про отца девочки ничего не известно. В южном регионе живут дед с бабкой. Когда их разыскали, то они отказались взять Аню под опеку, отговорившись возрастом и нездоровьем. Однако женщина, определившая девочку в «Дом ребёнка», утверждала, что на этих людях пахать можно. Говорила, будто они выгнали свою дочь из дома, когда та призналась им, что забеременела от спортсмена, приезжавшего в город на соревнования.
– Ты не в курсе, его не пробовали отыскать? – заинтересованно спросил Шаповалов.
– Кроме того, что он футболист, о нём больше ничего не известно. Ни родителям той женщины, Аниной мамы, ни её знакомой, у которой она снимала комнату после того как уехала из родного города. Хозяйка квартиры, кстати, собиралась удочерить девочку или взять под опеку, не знаю точно. Но вот ей-то как раз и не разрешили. Она была в возрасте, и к тому же, имела группу инвалидности. Эта женщина навещала Аню в детдоме лет до пяти, кажется. Потом она перестала приходить. И вскоре выяснилось, что она умерла.
– А как насчёт несостоявшихся родителей? Имелись?
– То есть? – не поняла вопроса Надежда.
– Может быть, Аню удочеряли когда-нибудь и потом возвращали?
– Нет, – уверенно ответила воспитательница, – такого не было. Аня в детстве смотрелась хорошенькой. Но, когда приходили пары, готовые выбрать ребёнка, то она всегда дичилась. Забивалась в угол, отворачивалась или глядела исподлобья. Наверное поэтому она никому не приглянулась. Да, честно говоря, желающих взять ребёнка во второй половине девяностых было ничтожно мало. Ну, а по мере взросления, шансы девочки, как и любого ребёнка в детдоме, уменьшались.
– Ясно, – задумчиво кивнул Клим, взяв паузу.
Надежда терпеливо ждала, не прерывая молчание.
***
Ни ей, ни Шаповалову не было известно, что однажды Аня едва не стала приёмной дочерью. Одна из учительниц английского языка, дополнительно занимающаяся с особо одарёнными детьми, сразу обратила внимание на то, что девочку обижают. Молодая женщина стала забирать Аню к себе домой, подкармливая там вкусностями и пытаясь её разговорить. Мало-помалу девочка оттаивала, становясь всё более