страсть так захватила художника и заставила искать немедленного разговора с ним…
«Или дело безотлагательное по причине кризисного состояния старшего Сен-Бриза? Неужели попытка суицида?.. У них ведь это фамильное…»
Отец Эрнеста совсем недавно покинул стены «Сан-Вивиан», едва ли до конца оправившись после трагической утраты второй супруги и двух юных дочерей. Вспомнив об этом, Эмиль нахмурился: такая причина позднего звонка была более, чем вероятной, но сбивчивое объяснение Дюваля вновь поселило в нем сомнения:
– П-патрон, мне кажется, он совершенно п-пьян… и самое неп-приятное, он грозится, в случае вашего отказа п-поговорить с ним, п-позвонить в «Фигаро», и в «П-пари Матч», и еще… почему-то в «П-п-плейбой», и рассказать им Б-бог знает чт-то… – в голосе Жана мелькнули панические нотки. – А… а вы же знаете, какая у Эрни… ммм… у ви-ви-виконта… б-бурная и… несколько извращенная фантазия!..
– О да… Помнится, я уже нес по ее вине немалые затраты… – тихо, так, чтобы его слова не просочились сквозь тонкую стенку и не пробудили неуместное любопытство супруги, пробормотал Шаффхаузен, потом добавил уже громче, не скрывая нарастающего недовольства:
– Раз мсье Верней решился на шантаж прессой, значит, дело и впрямь безотлагательное! Соедините меня с ним, Жан, и отправляйтесь спать, у нас с вами через четыре часа начало рабочего дня, и я бы предпочел видеть вас хорошо отдохнувшим…
– П-постараюсь… – вздохнул Дюваль, и по его тону было понятно, что на спокойный отдых после такой адреналиновой встряски он вовсе не рассчитывает.
В трубке зашуршало, защелкало, потом послышалась музыкальная заставка – мини-телефонная станция, установленная в клинике лишь недавно, после щедрого спонсорского взноса, исправно делала свою работу – и через пространство пробился знакомый ироничный голос Эрнеста Вернея:
– Доктор! Я знал, что моя угроза натравить коко19 на ваш заповедный садик для психов сработает! Прошу прощения, что разбудил в неурочный час, но я не мог ждать до утра.
– Да неужели? – скептически вопросил Шаффхаузен, у которого руки зачесались самолично отшлепать этого несносного нарушителя спокойствия и любителя дурных розыгрышей. Но губы его против воли тронула легкая улыбка, однако он сурово одернул сам себя и со вздохом проговорил:
– Рассказывайте, что такого с вами приключилось, отчего вы вдруг ринулись названивать в клинику и шантажировать беднягу Жана и меня нашествием папарацци? Вы снова надумали жениться, и вам срочно необходимо мое заключение психиатра о вашей очередной пассии?
– Ха-ха-ха, док, а вы недалеки от истины! – засмеялся Эрнест. – Заключение психиар-тра… пси-хи-а-тра! мне в самом деле нужжно… но не для того, чтобы жениться, как раз… как раз наоборот!.. Месье! Вы же маг и вош… вошлебник… во-л-бешник… вол-шебник… блядь, мне нельзя столько пить!.. – в голосе художника прозвучало что-то