не ответил. Он сидел, склонив голову, и шмыгал носом, закрывая
Белеор обратил внимание на новую руку мальчика. Похоже, что ритуал удался и зачарованное дерево срослось с плотью, но конечность была совершенно неподвижна. Поразмыслив, лесник решил оставить этот вопрос на завтра. День выдался непростой, а, как говорил отец Белеора – утро вечера мудренее. Надо было готовиться ко сну. Работы предстояло немало, особенно учитывая то, что в хижине появился новый постоялец. Что с ним делать – оставить жить у себя или попытаться поискать родственников, Белеор ещё не решил. В любом случае сейчас мальчуган был слишком слаб. Пройдёт немало времени пока его организм восстановится.
И пока он научится пользоваться новой рукой.
С этими мыслями Белеор почистил посуду и уложил мальчика на печь. Тот продолжал сопеть носом, но оно и не удивительно. Лесник думал, что всё будет хуже – крики, попытки уйти, но парень держался достойно. Нет ничего постыдного в том, чтобы поплакать, если это уместно. Когда в его возрасте Белеор потерял отца, он отреагировал куда как эмоциональней. Пару раз, пока готовилась еда, Адэн порывался спросить насчёт новой конечности, но Белеор уверял мальчика, что всё расскажет ему позже, а пока пусть немного потерпит, благо сильного дискомфорта у ребёнка рука не вызывала.
Ещё какое-то время хозяин хижины наводил порядок. Мальчик к тому моменту успел уснуть – усталость и сытный ужин быстро сделали своё дело. Удовлетворительно кивнув, Белеор застыл, раздумывая над чем-то, а потом подошёл к полке рядом со столом, снимая небольшой кувшин с глиняной крышкой.
С минуту он так и стоял, поглядывая то на кувшин, то на лежащего на печи мальчика. В конце концов, старик снял крышку и, зажмурив глаза, сделал несколько больших глотков, после чего отпрянул от кувшина, шумно выдыхая и ставя посуду обратно.
– Что бы крепче спалось. Да, точно, чтобы крепче спалось…– пробубнил под нос старик, задувая свечи.
Уже ложась рядом с печью, у тёплой стены, он с удивлением заметил тусклое изумрудное сияние, исходившее из-под одеяла мальчика в месте, где была новая рука. Это был…необычный знак. Белеор закрыл глаза и мысленно воззвал к амулету на груди. Через несколько мгновений перед взором лесника начали расцветать силуэты самых разных оттенков, будто огоньки, пылающие во тьме. Это были духи. Он чувствовал их. Слышал их. Видел их внутренним взором. Их было невероятно много и каждый из них служил своей стихии. Они были в падающем за окном снеге, в деревьях вокруг хижины, в тлеющих углях внутри печи. А ещё они возле мальчика. Всё больше и больше, они не торопясь стекались к пустому пристанищу – руке Адэна, пытаясь попасть внутрь, но безуспешно ударяясь о зачарованную плоть.
Белеор открыл глаза, и видение пропало. Осталось лишь изумрудное сияние, наполняющее хижину потусторонним светом.
Похоже, им обоим предстояло много работы.
…
С того дня, как Адэн очнулся в хижине лесника, прошло двое суток. За это время организм ребёнка успел хоть как-то восстановиться, а слёзы больше не наворачивались на