обещано. И убаюкивающий полумрак, и неизвестный Вивальди. И красивые женщины, статус которых в обиталище моего хлебосольного хозяина я так и не сумел определить. Не то жены, не то, упаси бог, наложницы. Сказано же в некоторых забугорных прогнозах на будущее, что, поскольку девочки рождаются и выживают чаще, грядет Великая Полигиния, а по-нашему – поголовное многоженство… «Ответчик, поясните суду, чем вы руководствовались, отказываясь вступить с истицей в законный брак?» – «Гражданин судья, у меня уже есть одна жена…» – «Но вы должны понимать, что тем самым вы нарушаете основополагающие принципы законодательства о браке и семье, которые предписывают всякому физически и психически здоровому мужчине по достижении им сорокалетнего возраста иметь не менее трех жен»… И красное вино в хрустальных бокалах. Спрашиваю название и тут же забываю. Такого вина я не пробовал тыщу лет. Только водку «из опилок», а чаще – разбавленный спирт. Да иногда, крайне редко, выстояв бесконечную и безумную от предвкушений очередину – пиво.
Лысого гиганта зовут Ратмир. «Младой хазарский хан»[30]… Ну, молодости он явно не первой, и даже не второй. Признаться, возраст его для меня – загадка, ясно лишь, что не «младой». Черты лица под бурой коркой загара – как под вуалью. Оправка без стекол придает его физиономии немного комичный вид. Но в остальном – самый доподлинный хан. В богатом и просторном халате, развалился на тахте, а вокруг снуют молчаливые чаровницы из гарема.
– Так что вы построили, Ратмир? Как называется ваше общество? Коммунизм? Или как?..
– Допустим, построили не мы, а вы. В буквальном смысле, Вячеслав Иванович. Нам это досталось в наследство. И сундуки со златом-серебром, и горы окаменелого навоза. Если вам так необходим термин, можете считать наше общество достаточно развитым, – он с ироническим фырканьем пригубляет из бокала, а в это время невозможно красивая женщина вносит на овальном блюде ворох зелени, из которого кокетливо выглядывает большая птица в золотистой лоснящейся корочке.
Я чувствую себя такой же птицей. Ощипанной и приготовленной с травами. Вдобавок, угодившей не в свою тарелку… Я нелеп в этих джинсах, в заплатанном свитерке, и хотя никто не попрекает меня непротокольным прикидом, сознаю свое убожество. Вдобавок, я от душевного смятения сделался косноязычен сверх обычного, и это мне досаждает. Моя башка не мыта почти неделю – воду в нашем доме отключили еще в августе, а посещение бани требует немалой мобилизации душевных сил. Всякий раз, когда мимо, задевая меня краем развевающихся газовых одежд, проплывает одна из ханских пери, я в панике ощущаю, что от меня разит козлом. На пуленепробиваемой роже Ратмира угнездилась тонкая усмешка. Должно быть, он понимает мое состояние и испытывает удовольствие от этого понимания. Возможно, моя зажатость входит в его планы.
Скорее бы все кончилось…
– Сорохтин Вячеслав Иванович, – говорит Ратмир, уперев в меня рентгеновские свои глазки. – Тридцать пять лет, женаты вторым браком. Слабо, слабо… Нынче пять-шесть браков – не диковинка… По нашим сведениям, второй ваш брак намного более удачен.
– Сведения