старику показалось – то жена его лежит. Такое же пышное тело, золотые длинные волосы, не поседевшие в пять десятков. Но нет. Тело было молодым. Телом девушки… Девушка эта спала на плече у чужака, широко раскинувшись по кровати…
– Герта, – хрипло сказал Ромуальд. – Прикрылась бы что ли, бесстыдница!
Герта спала крепко, даже не сразу очнулась. Но открыв глаза – увидев перед собой усталого, измазанного деда, вскрикнула в испуге и спешно прикрылась руками. Как же, прикроешь тут весь срам…
– Бесстыдница, – устало повторил старик, усаживаясь на скамью. – Хоть венчалась? Мать с отцом где? Бабка?
– Так ведь… Нету их! – испуганно пролепетала Герта, наконец-то догадавшись укрыться одеялом.
– В Рыжие Камни что ли ушли? – понятливо кивнул Ромуальд. – А Нойвилл где? И Клык? Ты почему до сих пор в постели?!
Тут он увидел наконец, кто лежал и беззастенчиво дрых на его постели. Понял, разумеется, сразу, как увидел… Синеющая даже во тьме наколка базиликанского стратиота на левой ягодице, их знаменитое тавро. И – лорика с перевязью, а на перевязи – короткий базиликанский гладий. Всё – сложено аккуратно на дальнем конце скамьи.
– С врагом?! – взревел старик, замахиваясь посохом. И разбудил, разумеется, стратиота…
Тот сел резко, немедленно, по-солдатски просыпаясь. Ну а проснувшись, немедленно раззявил свой поганый рот:
– Эй, старик, чего разоряешься? Пшёл в хлев!
Герта его дёргала за плечо, что-то горячо шептала в ухо – он не слышал или не хотел её словам внимать. За что и поплатился. Вся горячая кровь, что бурлила по сию пору в жилах старого егеря, выплеснулась в один, короткий и мощный удар по голове. Рука слегка дрогнула, попал не в висок – в темечко. Впрочем, базиликанцу хватило. Даже не пикнул, валясь на подушки и заливая свежие наволочки – жена вышивала! – кровью.
– Жаль, не убил, – сплюнул Ромуальд. – Мозги не вывалились. А впрочем – язык…
Дальше его ждало куда большее разочарование. И потрясение… Герта, обнажённая, вскочив с кровати, бросилась на бездыханное тело и дико закричала. Большинство её слов перебивались слезами, но крик стоял такой – на всю улицу поди слышно. Потом слёзы кончились, остался только вой. Зато понятный…
– Фома!.. Фома, любимый! Очнись!
– Стерва, кого славишь?! – взорвался Ромуальд. – Встань перед дедом, когда он с тобой говорит!
Герта встала. Разъярённая, раскрасневшаяся от слёз и крика… Базиликанцы таких мегерами зовут.
– Ну, встала! Встала, что с того!.. Ты – счастлив, дед?! Счастлив теперь?! Фома – мёртв, тебе лучше от этого? Кому-то лучше?! Он хоть добр был ко мне. И к брату!
– Где все остальные? – звонкой пощёчиной прерывая её крики, спросил Ромуальд.
– Мертвы, – всхлипнула девка с пола. – Базиликанцы два месяца назад пришли, сразу грабить стали. Шанов перебили… Клыка последним взяли!
– Клык, бедный Клык, – горько прошептал старик. – Говори дальше! Ну!!!
– Ну,