Ева Люция. Даниил Андреевич Данильсон

того, кто нарушил тишину, не сразу осознав, что это был я.

      Это не честно.

      Есть не так много мест куда может попасть осколок, снаряд или пуля, так, чтобы убить функционера. Даже ранения в сердце или легкие не вызовут смертельного исхода – система запустит дублирующие системы жизнеобеспечения, которые могут продержать бойца на грани до прихода на помощь медика. Если же понятно, что помощь не успеет – экзокостюм вынесет своего носителя самостоятельно и доставит в ближайшее отделение скорой помощи. Мы с готовностью выступаем щитом общества, потому что практически не можем умереть, а не потому, что имеем суицидальные наклонности. Это двустороннее соглашение.

      Каждый имеет право жить так, как хочет.

      Союзники декларируют эту фразу, как заклинание. Но почему-то в определение каждого не входим мы, будто есть некоторое элитарное общество, которое подходит под это описание. Или, вероятно, можно хотеть жить только так, как дозволено. То есть для них это значит – Я могу жить так, как Я хочу, и это право распространяется настолько далеко, насколько мне надо, вплоть до того, чтобы лишать других не только права жить так, как они хотят, а лишать самого права жить.

      На удивление злости не было. Не было вообще никаких эмоций. Будто вместе с Йегером, на поле боя умерла еще одна часть души, оставив в груди зияющую пустоту, безмолвную и холодную. Осталась только тишина.

      На наплечник легла тяжелая белая перчатка, я скосил взгляд направо и увидел Сюин. В черных глазах стояли слезы, губы подрагивали, девушка изо всех сил сдерживалась, не давая себе разрыдаться. Щиток запищал, отображая повреждения, я услышал скрежет сминаемого металла, но не обращал на него внимания. Я посмотрел на нее в ответ и слегка кивнул. Сюин еще некоторое время не отводила глаза, затем медленно отвернулась от меня и взяла за руку Амира. Два огромных бронированных боевых экзокостюма, со сплетенными пальцами тяжелых перчаток выглядели донельзя нелепо.

      Я не мог выгнать эту мысль из головы.

      “Похожие на гигантских роботов люди в броне рассредоточились по периметру. Ганс помахал мне рукой, его улыбающаяся во весь рот физиономия появилась на обратной стороне щитка. Век бы ее видеть.

      – Йо! Неужели это Ник? Как твое? – невозмутимо поприветствовал меня этот великовозрастный балбес. Его простота и несерьезность бесила до невозможности, и хотя Карма считала, что потенциал Йегера лучше всего раскроется здесь, на поле боя, девять из десяти напастей, в которые ему посчастливилось угодить, были делом его же рук или его же глупости. Ганс славился тем, что принимал решения быстрее Кармы и иногда даже лучше нее, из-за чего зачастую действовал безрассудно. Эта его причуда стоила ему очень дорого, но именно она зачастую спасала людям жизни. В том числе мне.