Я осмотрела сидящих офицеров, поочередно заглядывая каждому в глаза. Некоторые отводили взгляд и прятали лицо, но таких было немного. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки, я резко выдохнула и сжала зубы, почувствовав, как двигаются под кожей лица желваки.
Кто вы такие, чтобы судить меня?
Я медленно досчитала до десяти, с трудом подавив желание отчитать генерала, как мальчишку. Не стоило забывать, что никто из офицеров штаба не видел картину в целом, и их однобокое представление о ситуации отчасти оправдывало эти наивные высказывания о победе и поражении. Но мне катастрофически надоело тратить время и силы на сражения не с тем противником:
– Вероятно, я вижу лучше вас, генерал. Камера больше не работает, – я кивнула на парящий дрон, который, судя по потухшему индикатору записи, остановил трансляцию. Сидящие вокруг стола люди не обратили на мой жест особого внимания. Только генерал бросил взгляд на улетевшего в угол робота-оператора. В конце концов, это наш спор, всё решится здесь и сейчас. Всё остальное не имеет значения. Дождавшись, когда Чой снова посмотрел на меня, я продолжила, – теперь можно говорить открыто… Вы ведь не знаете, как победить?
Ун Чен Чой молчал. Всеобщее внимание постепенно сосредоточилось на его напряженной фигуре. Генерал смотрел на меня, лицо, покрытое глубокими морщинами, не выражало эмоций. Пауза затягивалась, и мне уже начинало казаться, что первоначальный расчет оказался неверен. Но удача была на моей стороне – старик не мог солгать. Чой медленно кивнул, не отрывая от меня взгляда. С трудом сдержав улыбку, я набрала побольше воздуху и спокойно заговорила:
– Причина в том, что вы считаете себя стороной конфликта. Реальность же такова, что сторон конфликта больше нет. Нет ни границ, ни флагов – это война всех против всех. – Я пыталась побороть волнение, говоря медленно и размеренно. Злость может помочь справится со страхом, но когда нужно говорить спокойно, эта уловка не подходит. Я представила себя учителем, обращающимся к своим ученикам, чтобы унять дрожь в голосе. Сенсей не волнуется, он наставляет. Когда образ меня сидящей в позе лотоса, перед внимающими каждому слову офицерами закрепился в моем воображении, я, глубоко вздохнув, продолжила, – Симпатии к союзу распространяются как чума – люди слишком глупы и необразованны, чтобы понять глубокие противоречия такой системы, а нам не хватает ресурсов на ведение пропаганды и цензуру. В этой войне невозможно локализовать противника и уничтожить – мы потратим всё, что есть, чтобы не достичь ничего – мы можем захватывать стратегические точки, можем взрывать административные центры, уничтожать производства и убивать людей, но что бы ни изменилось, она адаптируется, подстроится под изменения и сделает это максимально быстрым и эффективным методом, гораздо лучше нас. Затраты на операцию всегда будут больше, чем вред, который мы нанесём. Она не воюет с нами, ей плевать на нас – любые наши действия Карма повернёт себе на благо. Это не битва, которую мы ведем с врагом, выясняя