из рюкзака спелеологический фонарь и надел на голову. Затем парни отправились дальше.
Ход, по которому они шли, начал постепенно сужаться, а вскоре под ногами появилась вода.
– Теперь ты понимаешь, почему я рекомендовал надеть резиновые сапоги? – спросил Снегирев.
Журналист кивнул. Разговаривать не хотелось. Глеб уже давно не ходил в походы с тяжелыми рюкзаками, поэтому лямки непривычно врезались плечи. Кроме того, Жорик, сидевший на его правом плече, также усложнял передвижение. Из-за всего этого парень совершенно не следил за дорогой. Он слепо шел за Женей, не глядя по сторонам. Они куда-то спускались, протискивались через лазы и пересекали затопленные траншеи. Глебу постоянно приходилось брать кота на руки, чтобы тот куда-нибудь не свалился, и это ужасно его изводило. Наконец, когда парень окончательно выдохся и уже решил признаться в этом другу, Снегирев внезапно сказал:
– Выключай фонарь, мы почти пришли!
– Зачем? Ни черта ж не видно!
– Главное, чтобы нас не увидели, а то выкинут наружу в два счета, да еще и на пятнадцать суток посадят за хулиганство.
Журналист отключил свой фонарик. Следом сразу же погас и фонарь его приятеля.
– Постоим немного, сейчас глаза привыкнут к темноте, – тихо произнес Женя.
Действительно, вскоре Глеб уже смог различить смутные очертания тоннеля.
«Значит, откуда-то пробивается свет!» – догадался он.
– Теперь идем, и постарайся не разговаривать, – шепнул однокурсник.
Парни двинулись вдоль стены коридора. Метров через десять она внезапно ушла в сторону, открывая взору изумленного журналиста широкие металлические ворота. Они были заперты. Но это ничуть не смутило Женю. Он подошел к двум последним прутьям, слегка приподнял их, и они вышли из пазов.
– Лезь! – тихо обратился он к Глебу.
Тот не заставил себя долго ждать и тут же протиснулся через образовавшуюся дыру на бетонную площадку, заканчивающуюся лестницей. Однокурсник последовал за ним, не забыв поставить прутья на место. После этого друзья спустились по широкой лестнице и вышли … на станцию метро!
Глеб всю жизнь прожил в Москве и постоянно пользовался метрополитеном. Но он мог поклясться, что похожей станции никогда не видел. Она была отделана кремовым мрамором, что выглядело немного мрачно, но торжественно. Парни не стали заходить в основной зал, а сразу же завернули в темный тоннель, в котором проходили рельсы. Журналист обратил внимание на то, что между обычными рельсами находились специальные дорожки, по которым явно могла проехать машина. Тем временем Женя прошел по рельсам дальше – туда, где заканчивались лампочки, и начиналась темнота. Глеб отвлекся от созерцания дорожек и бросился догонять друга. Они продвинулись еще немного вперед, и тут Снегирев тихо произнес:
– Сейчас поднимемся на лестницу и будем с нее на дрезину прыгать. Как скажу, так и сиганешь! И сразу же присядь, чтобы башка не торчала!
– На какую дрезину? – не понял журналист.
– Если это тебя успокоит, то на правительственную! – усмехнулся Снегирев. – Она автоматическая,