Лепреконы. Артур Коури

сел на краешек кровати, дотронулся до лба Макса. «Мама», – решил он и улыбнулся сквозь полудрему. Ладонь зарылась в волосы, сжалась в кулак и дернула.

      – Уй! – Макс распахнул глаза, оглянулся с возмущением.

      Комната как комната. Вещи раскиданы в беспорядке. Папа обычно качал головой, когда оказывался во владениях сына, но сейчас вокруг были лишь книги, игрушки и привычные мелочи. Только почему-то внутри у Макса нарастало обидное ощущение, что кто-то решил над ним зло подшутить. Совершенно беспочвенное – понял он, вскочив и подергав за ручку. Дверь на ночь Макс закрыть не забыл. Значит, он стал заложником утреннего кошмара, только и всего.

      Зеркало отразило заспанную физиономию, непослушные вихры и угловатую фигуру. Макс пощупал место на затылке, из которого, по ощущениям, клок волос выдрали; повертел головой и так и эдак, но визуально потери не обнаружил. Пожав плечами, он взял со стола лепрекона, и градус настроения пополз вверх.

      Чудо, а не вещь. Фантастической удачей было её найти. Макс разглядывал лепрекона и вдруг заметил, что пальцы левой руки у игрушки не за поясом, а рядом с животом и крепко сжаты. Как же так? Он ведь четко помнил, как восхитился в магазине, увидев, что лепрекон заложил пальцы обеих рук за ремень. Получается, зрение обмануло его… Чтобы он принял желаемое за действительное – нда, давненько такого не было! Одиннадцать лет, не маленький уже.

      Макс поставил лепрекона на место и отправился завтракать. За окном правила миром настоящая зимняя сказка. Деревья стояли в белых шубах, блестя покрытыми снегом ветвями. Четыре дня до Нового года… Солнце появилось на холодном ясном небе, по-праздничному улыбнулось миру. Сердце Макса забилось быстрее и сладостнее. Бросить бы ложку с кашей, убежать бы в зимний лес, кормить там белок, выискивать сорок и зайцев, танцевать по пояс в снегу, смеяться и носить зеленые наряды…