Зиза. Не ори так, с улыбкой сказал ему Зенофон: я понимаю, что ты рад, но не пугай кане Ине. Подумает ещё, что ты ранен. Откуда они, спросил Хесун. Зенофон беспечно пыхнул трубочкой и буркнул, не разжимая зубов: кане Юнхелине получила от меня весточку и пришла на помощь. Она обещала привести полторы тысячи резчиков и, похоже, сдержала слово. Её флот шёл за нами в дне пути всё это время. Затра Эсторр настоял на этой мере предосторожности, насколько я слышал. Почему же ты ничего не сказал, удивился Амон. Живодел пыхнул трубочкой и улыбнулся: а зачем? Хесун растерянно хмыкнул и побежал к остальным, чтобы помочь тушить мачту.
Аэрокабы со всех сторон атаковали большой чёрный цеппелин птицелицых, словно жалящие осы. Защитникам острова удалось подбить несколько машин, но пилоты катапультировались из кабин и медленно опускались на белых полукруглых парашютах. С десяток виу-воу, визжащих над самой поверхностью воды, подбирали плавающих пилотов и отвозили на флагманскую летающую платформу Юнхелине. Сама кане резчиков возвышалась на её переднем крае как статуя, блистающая сталью и полихитином. Чёрные перья на её шлеме реяли по ветру как львиная грива. Стоящие рядом резчики передавали флажками её приказы и аэрокабы слаженно отражали слабеющие атаки птицелицых.
Наконец, кто-то из резчиков пробил защитную оболочку цеппелина и тот взорвался, отбросив аэрокабы метров на двадцать. Они опасно завращались, теряя управляемость, но резчикам было не привыкать, они один за другим включали на машинах отражатели и аэрокабы отпрыгивали от волн как пузырьки воды от раскалённой сковороды. Хвала Зизу, священному и прекрасному, кажется мы отбили наших братьев, прошептала Юнхелине, глядя в большой бинокль.
Скуны кане Ине приближались, взяв под конвой самую большую из летающих платформ. Остальные три шли за ними следом, одна из них горела, но водолазы врубили помпы, опустив в воду длинные шланги, и с видимым трудом, но всё же гасили пламя. Юнхелине сняла шлем и провела тёмной ладонью по коротко остриженным завиткам угольно-чёрных волос, напоминавших каракуль. С головы полетели мелкие капли пота. Лицо кане выглядело хищным, глаза налились кровью, она щёлкала зубами, завидуя тем, кто сейчас находился в воздухе, сражаясь с птицелицыми. Наконец, битва понемногу сошла на нет, лишь отдельные взрывы слышались то тут, то там. Твари, прошептала Юнхелине: ненавижу эту птицерожую дрянь. Она развернулась и, меряя длинными шагами палубу, добежала до своего любимого аэрокаба. Легко запрыгнув в кабину, она проверила, насколько послушны носовые и кормовые пневмопушки, подняла машину в воздух и понеслась к флагманской скуне кане Ине. Почерневшая и всё ещё дымящаяся мачта торчала на ней как большая горелая спичка, от палубы поднимался пар.
Юнхелине за несколько минут долетела до цели, озираясь по сторонам в поисках угрозы, но уцелевшие птицелицые отступили. Редкие алые точки их птерий светлячками кружились на фоне