где тоже вроде Бездна, но если посмотреть в расставленные по фальшивому «краю» мощные бинокли, понимаешь, что там, пусть и очень-очень далеко внизу просто город, с такими же людьми, машинами и прочим. Тоскливо оглядев верхний, неровный и изрытый пелиангами свод, за которым на много километров вверх и вперёд и находился тот самый Гелиокс, Крил вздохнул и опустил глаза вниз. Взгляд привычно провалился в маслянистую, жирную чернь, сегодня словно нарочито открытую и не затянутую Мглой, но уже совсем без прежнего трепета. Здесь, вокруг него, загадок больше не было. Загадка – огромная, вечная – была только где-то очень и очень далеко внизу.
Крил, поколебавшись долю секунды, направил свои мысли, а вместе с ними и тело – прямо вниз. Края медленно двинулись и поползли прочь, Крил усилил мысленное давление, и порода, бугрясь и переплетаясь слоями, полетела вверх уже быстрее, смазывая пёстрые цвета стен в серую однотонную массу. Крил усилил поток мысли, и стена понеслась мимо, всё стремительнее разгоняясь, затем край стал отдаляться, потом исчез вовсе. Крил еще увеличил скорость, но чернота под ногами была равнодушна. Отдаваясь ему километр за километром, она не менялась никак, молча, покорно, а потом… потом всё вокруг взорвалось эхом миллионов злобных голосов – как будто смеялись все те, кто однажды уже попался на эту уловку. Ужас вернулся мгновенно, помноженный на бесконечность… и Крил вдруг осознал, что просто падает. Просто несётся вниз, падает, как и все, пытавшиеся перехитрить Бездну до него, брат был прав, прав, прав…. Он всего лишь падает, всё ускоряясь и ускоряясь. Он закричал – но тьма вокруг, словно симиантиновая жижа, глотала, пожирала крик, голоса; хохот и плач в ушах набирали силу, становясь невозможными, а сама чернота перед глазами не менялась никак, и это было особенно страшно… и в этот момент Крил проснулся.
Он открыл глаза, лежа в кровати, среди разбросанного вокруг него и сбившегося комками постельного белья. Одна из тёмных, непрозрачных занавесок каким-то непонятным образом упала ему на лицо, он судорожно сдернул её и с хрипом втянул воздух в легкие.
Всё было в порядке. Порода была под ногами, Бездна – сомневаться не приходилось – тоже была при своем молчаливом деле, там, далеко, за углом крайнего дома. Но Крилу не хотелось сейчас даже смотреть в ту сторону, хоть её и так не было видно из её окна. Встав с постели, он прошёл в уборную, умылся, постоял немного у зеркала, разглядывая себя, и стало немного полегче. Вернулся в комнату, лёг.
Сон оставил смешанные чувства: он словно наяву помнил, как висел над Бездной, неподвластный ей, «летал», если хотите… Но ужас, не сравнимый ни с чем из того, что ему уже приходилось видеть в такой небольшой пока ещё жизни, он помнил намного лучше.
Настольные часы в виде СуперЧервя – подарок мамы на день появления – показывали, что ему давно уже надо было собираться в школу. Крил, всё еще чувствуя себя странно, спрыгнул с кровати