было еще нечто, чего я не совсем поняла.
– Ну ладно. Я понимаю, говорить больше не о чем. Хорошего дня, мистер Кресуэлл. – Не успела я встать, как рука Томаса рванулась вперед, и он мягко схватил меня за запястье. Я ахнула и вырвала руку, оглянувшись по сторонам. К счастью, никто не заметил его неприличного жеста. Я уклонилась от его второй попытки задержать меня, хоть и не слишком возражала против его прикосновения. – Я вижу, ваше пристрастие повредило ваш мозг.
– Напротив, дорогая Уодсворт, – произнес он между затяжками, – я считаю, что никотин придает моим мыслям дополнительную ясность. Вам следовало бы самой попробовать.
Он повернул эту ужасную штуку другим концом и протянул мне, но я установила для себя пределы дозволенного при ведении любительского сыска. Курение было одним из пределов. Он пожал плечами и вернулся к поглощению никотина.
– Как вам угодно, – сказал он. – Ну, я иду с вами.
Я посмотрела прямо ему в глаза. Томас уже не обдавал меня ледяным равнодушием, он был теплым, как августовский вечер, и улыбался уголками губ.
Огонь пробежал по моему телу, когда я осознала, что рассматриваю форму его губ, отмечаю, что нижняя губа слегка полнее и слишком соблазнительна, – девушка без сопровождения компаньонки не должна обращать внимания на подобные вещи.
Я привела в порядок свои мысли, словно образцы, которые потом предстоит препарировать. Меня явно поразило некое дегенеративное заболевание, если меня посещают столь неприличные мысли об этом негоднике. Вероятно, он хотел спровоцировать меня на поцелуй.
– Я иду… домой. И совершенно точно не приглашаю вас с собой, – я осмелилась встретиться с ним взглядом, несмотря на временную утрату способности судить здраво. – Натаниэль не одобрит меня, если обнаружит у нас в доме мужчину, какой бы невинной ни была наша работа.
– Идете домой, да? – он покачал головой и пощелкал языком. – Давайте дадим друг другу одно обещание, – он перегнулся через стол и потянулся к моим рукам, но я быстро убрала их под стол, – всегда говорить друг другу правду, какой бы неприятной она ни была. Так поступают напарники, Уодсворт. Они не утруждают себя нелепой ложью.
– Прошу прощения, – прошептала я хрипло, мне не нравилось то, как он небрежно все время обращается ко мне по фамилии, хоть я ему это и разрешила, – это не ложь… – Томас поднял ладонь, качая головой. – Почему вы так уверены, что мне нужен напарник? Я вполне способна все делать самостоятельно.
– Возможно, наше партнерство принесет пользу не вам, – тихо произнес он.
Его ответ был таким неожиданным, что я прикрыла рот тыльной стороной руки в перчатке. Одна мысль о том, что ему может быть кто-то нужен и он выбрал из всех жителей Лондона меня, наполнила мою голову вихрем нелепых мыслей, прежде чем я успела их прогнать прочь.
Мне не должен нравиться Томас Кресуэлл. Не должен.
У меня вырвался глубокий вздох, пока я смотрела, как он гасит окурок сигареты.
– Тогда вам следует купить билет.