решить. Он рассеянно постукивал пальцами по своей ноге, из чего я сделала вывод, что его мозг усиленно работает.
Свисток паровоза выпустил струю пара, предупреждая о том, что приближается станция Рединг, и одновременно в наши окна забарабанили струи дождя, словно по сигналу.
Он улыбнулся.
– Похоже, этот день только что стал немного более интригующим.
Лошадиные копыта застучали по мокрым камням Броуд-стрит, когда наемный экипаж поднимался вверх по холму к жилищу Олдеса Торнли.
Мой желудок подскакивал от каждого толчка кареты. Я опасалась, что еще до конца поездки съеденный мною ланч окажется на залитых дождем булыжниках мостовой. Я раздвинула темно-синие шторы и сосредоточилась на окружающей местности, спасаясь от нарастающей тошноты.
В городке было полно людей, торгующих всевозможными товарами, несмотря на плохую погоду. Навесы защищали продавцов от непогоды. Я наблюдала, как одна женщина торговалась с мужчиной за корзинку семечек, которую она продавала.
Томас указал на большое здание справа от нас, нарочно наклонившись над моим плечом и обдавая дыханием мой высокий кружевной воротник, закрывающий шею.
– Рединг. Знаменит производством трех продуктов на «п» – пива, посуды и печенья. Вон там фабрика Хантли и Палмерса.
– Их печенье – мое любимое к чаю, – сказала я. Однако пропустила мимо ушей большую часть из того, что рассказывал Томас об истории этой компании. Я нервно сжимала руки, пока не оторвала пуговку на перчатках, потом прекратила.
Если он это заметил – а вероятнее всего, он заметил, – то не прокомментировал мое проявление нервозности. Я была ему благодарна, что он не просил меня больше ничего объяснять насчет нашей поездки, и еще больше была благодарна за попытку отвлечь меня, указав на фабрику, мимо которой мы проезжали.
Еще одно гигантское здание выбрасывало клубы дыма в дождливое небо, словно человек, выдыхающий сигарный дым в атмосферу.
Сегодня утром я была уверена, что поездка сюда будет лучшим предприятием, а теперь во мне зародились сомнения. Каждая капля воды, падающая на крышу экипажа, громким эхом отдавалась в моих ушах, и мои нервы были на пределе.
– Может быть, мисс Эмма Элизабет действительно работала в нашем доме до того, как совсем обнищала, – произнесла я. – Может быть, только в этом и заключается ее связь с моим отцом.
– Вероятно, – согласился Томас, внимательно глядя на меня. – Но лучше знать наверняка.
Я прикусила губу, ненавидя себя за то, что так беспокоюсь. Что меня беспокоит больше – то, что я ошибаюсь, или то, что я буду так неправа в глазах Томаса? Второе меня тревожило. С каких это пор его мнение о моем уме стало настолько важным? Я его едва выношу. И то, что он обо мне думает, не должно иметь совершенно никакого значения.
Но это имело значение. Большее, чем мне хотелось признать.
И потом был еще более темный вопрос, который мне совсем не хотелось признавать. Что связывало моего отца с этими убитыми женщинами? Меня невольно