цукерне (кафе) и только около 12 часов провожал Вячку свою подругу домой.
Счастье так их окрыляло, что на все они смотрели через его розовые очки. Не было дня, чтобы они не виделись, не было часа, чтобы они не чувствовали друг друга.
Они смотрели в глаза один другому и каждый читал красноречивый постоянный ответ: да, люблю! Из учителей Евгения Николаевна Бельская замечала счастливую приподнятость Вячки. Он чувствовал, что она что-то знает о нем.
Один раз, как дежурный, он принес ей в учительскую собранные в классе тетради домашних работ. Она, принимая от него тетради, тихо спросила, краснея, по-французски:
«Вы очень счастливы?..Да?..»
Вячка был поражен. Он также тихо ответил:
«Да!..Очень!..»
Она сейчас же отвернулась и отошла от него.
Она даже узнала имя той, кто давал Вячке такое необузданное счастье. Раз, на уроке, проходя мимо парты Койранского, Вольская попросила у него словарник, в который записывались не слова, а обороты речи, употребляемые в обычном французском разговоре, зная, что у него он наиболее полный: уже верила в его аккуратность.
Вячка дал не заметив вложенной в словарник бумажки. Бельская вынула бумажку, прочитала написанное на ней и положила на парту Койранского. На бумажке было написано начатое, неоконченное стихотворение:
«Если бы не было Сони,
Солнце светило б не так:
Было б темно, как в неволе,
Мир был бы мрачный барак!»
Об этом начатом и неоконченном стихотворении Вячка забыл. А теперь стало неловко. Он смущенно смотрел на учительницу и видел, что она рассержена, даже голос ее стал другим, каким-то глухим, грудным.
Вячка демонстративно изорвал бумажку.
После этого случая Бельская опять перестала замечать Койранского, на его вопросы не отвечала, либо отвечала односложно и раздраженно.
«Чего она злится?.. Что я ей сделал?..Какое ей дело до меня?» – думал о ней Койранский.
Этой осенью брат посоветовал Вячке начать печатать стихи, например в журнале «Нива». Эта мысль до сих пор как-то не приходила в голову Вячки. Он обрадовался. Они с братом отобрали два стихотворения и Вячка послал их в Петербург, в знаменитый тогда журнал.
Эти стихотворения были: «Спириты» и «Захолустье». В первом Вячка осмеял и осудил спиритизм, как обман. Тогда занятие спиритизмом было очень распространено среди интеллигенции. И сам Вячка не раз проводил вечера за верченьем блюдца, обманываясь и обманывая других. В стихотворении «Захолустье» изображался идиотизм жизни обывателей-мещан в небольших городах России (примером послужил город Б.), ничтожность их интересов и отсутствие каких-либо идеалов и стремлений.
Новое чувство присоединилось к счастью Вячки, чувство гордости, своей значительности и ожидания, что все будут читать его стихи и оценят его, как «нашего» русского поэта.
Все улыбалось тогда Койранскому: его беззаветно любила Соня, он свободно занимался поэзией и его стихи будут печататься, его имя узнает вся Россия, он был одним