другая учительница, без высшего образования.
Койранскому Бельская тоже понравилась, но, охраняя свое чувство к Соне, он относился к ней с подчеркнутым безразличием, даже с некоторым оттенком пренебрежения.
Бельская это замечала и это ей было, очевидно, неприятно, особенно среди всеобщего поклонения. Она, в свою очередь, стала выделять Койранского, как недостойного ее внимания мальчишку, и наделяла только тройками.
4. Военные действия и прекрасная Клод
Перед самыми пасхальными (теперь весенними) каникулами с Вячкой опять беседовал директор Некрасов, но на этот раз совсем в другом тоне. Он сказал, что очень удовлетворен поведением и успехами Койранского, зарекомендовавшего себя только с хорошей стороны, как воспитанный и вполне интеллигентный юноша.
Он прямо сказал:
«Прошу забыть все, что я говорил вам в январе. Я надеюсь, что таким же вы останетесь в будущем».
Вячке было очень радостно. Он тогда не знал, что обязан был этим неслыханным поощрением директора главным образом Бельской, которая на педагогическом совете дала характеристику Койранскому, как единственно достойному и воспитанному юноше.
После каникул Вячка продолжил свою линию незамечания девушки-учительницы.
Как-то в польском театре шла французская пьеса, которую играли учащиеся французской гимназии.
Бельская предложила всем классом, вместе с ней, пойти в театр.
Класс криками изъявил согласие. Кому-то было предложено записать желающих. Бельская получила список и обратила внимание, что в списке нет одного Койранского. Она спросила его:
«Койранский, а вы, что же, не пойдете?»
«Нет!», ответил он без пояснения причин.
На другой день Бельская принесла билеты, раздала их и, проходя мимо Вячки, спросила его:
«А может быть, пойдете?.. У меня есть билет для вас».
Койранский досадливо сказал:
«Не заботьтесь обо мне, Евгения Николаевна!»
Но в театре он был, сам купил билет в кассе и сидел не в амфитеатре где сидели все, а в партере. Он пошел в театр, так как подумал, что его демонстративное отсутствие может отразиться на оценке его в четверти.
В антракте Бельская увидела Вячку в коридоре. Она нахмурилась, а на его поклон не ответила, отвернулась в сторону стены.
Эта война обострилась еще больше через несколько дней.
На уроке французского языка, во время письменной работы, сидевший сзади Койранского толстый и очень противный Фридман вдруг издал очень неприличный звук. Бельская крикнула:
«Койранский, немедленно уйдите из класса!»
«Почему?» – спросил он, хотя понял, что учительница заподозрила его в этом неблаговидном поступке. Койранский оглянулся на Фридмана, покрасневшего как после бани, но тот не пожелал признаться.
И Койранский, пожав плечами, вышел из класса.
Товарищи рассказали, что Фридман был тут же пересажен на свободную заднюю скамью.
Это