Здесь бы ему, Гюнтеру, вряд ли кто-то ударил бы пивной бутылкой по голове, но отношение контрагента, того же сопровождающего, стало бы значительно более прохладным.
Это был только один пример, а таких социально-национальных групп, с которыми предстояло иметь дело только в рамках поездки, было наверно больше, чем городов, которые планировалось посетить. По крайней мере, Хоффман довольно настойчиво на это указывал.
– Я, как сам уже вам говорил, с севера, – Ответил Раухер. – Точнее я сказал что я из поморов – это и подразумевает севера, то есть север. Архангельская область. Слово севера Раухер произнес по-русски, потом опять перешел на свой костноязычный немецкий. – Пять лет назад я переехал сюда. Родители у меня там остались, семья здесь. Еще дальние родственники здесь до этого жили и живут. Я и там, в Архангельске, в молодежной организации работал, только там не «Моргенвахе» а «НордШпяхер». В тридцатом году сюда перевелся. По семейным обстоятельствам.
Гюнтер молча выслушал рассказ Раухера. Как и ожидалось, многое в нем было неправдой. Правдой было то, что он был с севера, с этого самого Архангельска, или губернии, неважно. Он и правда переехал на Урал в тридцатом году, но в Архангельской губернии он был никаким ни чиновником молодежной организации. Он был офицером тамошней криминальной полиции, теперь, соответственно бывшим офицером, бывшим сотрудником. Случилось с ним следующее: было проведено какое-то дежурное разоблачение коррупционных дел в самих подразделениях полиции – на востоке вообще проживают большие мастера по части темных делишек. Раухер, как следовало из нескольких фраз в Хоффмановской справке, хотя и был причастен, но находился на вторых или даже на третьих ролях в той схеме.
Как правило, таким как раз и достается, но Раухер отделался тем, что переехал в другой округ – по всей видимости, дело было не особо серьезным. Однако, как следовало понимать, последовал крест на полицейской карьере. Тот, кто заправлял этой коррупционной схемой, скорее всего уже давно успел наверстать упущенное. Хоффман об этом, конечно, не написал, но у Гюнтера было такое стойкое убеждение. Он был наслышан о восточном стиле административной деятельности. Это для Бонакера и Хоффмана «оптимизация» расходов на съемки фильма и поездку – что-то выдающееся. Местные бы только посмеялись.
– Через двадцать минут уже приедем, – сообщил Раухер. – Поселок Еманжелинка. Разместитесь в загородной гостинице, она поблизости от поселка, пообедаете, распакуетесь. До вечера успеем осмотреть дом рабочих. В плане на сегодня указано, что с вами еще один человек должен быть, ваш ведущий. Если я правильно понял, он завтра прибудет, а дом рабочих будем снимать без него. Все правильно?
– Правильно, – ответил Бонакер. – Он самолетом прилетит, дом рабочих и самих жителей снимем без него.
Раухер кивнул.
– Завтра вам придется и его тоже встретить, – продолжил